Никогда не говори «никогда» (ЛП)

— Тогда почему тебя это заботит? — я пытаюсь его понять, но с таким же успехом могу изучать инструкции к стереосистеме на корейском. — А откуда ты знаешь Тео?!

— Я же сказал, тебе не понять.

— Откуда ты его знаешь? — мой голос такой пронзительный, что мне самой его трудно узнать. Все это время я была пешкой в его больной, извращенной игре. А я-то думала, что с Кори мне будет безопаснее.

Мои пальцы сжимаются в кулак, ногти впиваются в ладонь. Мне нужны все силы, чтобы не влепить ему пощечину. Делаю глубокий вдох и заставляю себя не опускаться до его уровня.

— Ты подлец, Кори. И ты жалок.

— Куда это ты собралась? — пытается остановить меня Кори, когда я разворачиваюсь на каблуках и собираюсь убраться к чертовой матери из фойе. Но не могу исчезнуть оттуда достаточно быстро.

Я ему не отвечаю. Он не заслуживает, чтобы это знать. Он не заслуживает ни секунды моего времени.

Мне необходимо найти Тео.

ГЛАВА 24 ТЕО

— Где ты был? — Скайлар стоит, прислонившись к двери у входа в мой отель и скрестив руки на груди.

— Как давно ты здесь?

— Около часа. Твой телефон не отвечал.

— Я решил пройтись.

— Тебя не было целый день.

— Да, — я беру ключ-карту и следую за ней внутрь.

— Ты был прав, — говорит она, и в этот момент я ненавижу Кори за то, что тот манипулировал ею. Он, как всегда, превратился в того парня, каким она хотела его видеть. Скайлар падает в кресло, откидывает свои длинные волосы и опускает взгляд на ковер. — Я весь день гуляла по городу, но все время возвращалась сюда. Надеялась, что встречу тебя. Мне надо было тебе сказать, что ты оказался прав.

— Я только хотел защитить тебя от него, — говорю, расстегивая ремень, снимая его и отбрасывая в сторону. — От этого монстра.

Скидываю с плеч пиджак и вешаю его на пустую вешалку в шкаф. Не могу никак понять, каким образом Мак узнал обо мне и Скайлар. Это не совпадение. Это точно не про него.

— Я должна тебе кое-что сказать, — говорит Скайлар, сглатывая. Она широко раскрывает глаза и поднимает их, пока не встречается с моими. Потом садится и откашливается.

— Но сначала, я хочу убедиться, что ты настоящий и не притворяешься.

— Скайлар, конечно, я настоящий.

— Нет. Я хочу знать, что под твоими дорогими джинсами и с твоей первоклассной стрижкой ты обычный человек, — уточняет она. — Такой же как я.

— Ты какая угодно, Скайлар, но только не обычная, и я говорю это в самом лучшем смысле.

Она поднимается с кресла, плавно скользит через комнату туда, где я примостился на кровати, и опускается рядом со мной.

— Расскажи мне свои секреты, и я расскажу тебе свои.

— У меня нет секретов, — ее взгляд давит на меня, и я чувствую потребность сделать ради нее хоть что-то. — Есть вещи, о которых я не часто говорю, но это не секреты.

Она придвигается ко мне поближе, готовая ухватиться за каждое произнесенное мной слово.

— Отец Кормака был моим опекуном, — говорю, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени. — Кормак был мне как брат.

Скайлар вздыхает легко, как ангел, скользит рукой по спине и опускает голову на мое плечо. Она ничего не говорит. Просто всего-навсего старается забрать себе мою боль.

— Мое детство не было идеальным, — продолжаю я. — В нем отсутствовала забота, зато оскорблений — в избытке. Мои родители были слишком заняты борьбой с собственными демонами, чтобы правильно воспитывать ребенка. Когда мне исполнилось четырнадцать, отец устроился уборщиком в фармацевтическую лабораторию Топпера в Массачусетсе. Я не знаю точно, что уж там произошло, но какое-то время спустя мои родители высадили меня в поместье Уэллсли и уехали. Больше я о них ничего не слышал.

— О боже, — она утыкается носом в мою руку, слегка сжимая ее.

— Мне повезло, Скайлар. С Уэллсли у меня была замечательная жизнь. Несмотря на все, что случилось, не променял бы ее ни на что на свете. Я тот, кто я есть сегодня, только потому что Топпер и его семья взяли меня под свое крыло.

— Можно сказать, что для тебя сложилось все хорошо.

— Я не думаю о своем прошлом, — прерываю ее. — Не то, что некоторые. Не зацикливаюсь на нем. Да, мы были крайне бедны, но все это означало только, что у меня не было кучи бесполезных игрушек, которые должны были меня занять. Мне приходилось проявлять творческий подход, использовать свою голову. Придумывать что-нибудь, чтобы найти себе занятие. Мне это пошло на пользу.

Она поднимает голову, садится прямо и оценивающе смотрит на меня, словно мы только что познакомились.

— Меня зовут Уитни, — выпаливает она. Ее плечи опускаются, как будто на них в этот миг наваливается тяжкий груз. — Скайлар — мое второе имя.

— Это и есть весь твой секрет? — со смешком вырываются из меня слова.

— В Айове, когда я была моложе, — продолжает она. — Я очень много весила. Ну, не знаю, может, раза в два больше, чем сейчас.

Я не вижу в этом проблемы.

— Дети меня задирали. Они называли меня Китом-Уитни, — ее речь становится натянутой из-за того, что она, как я могу предположить, всю жизнь страдала от жестокости детей. — Меня дразнили. Часто. У меня не было друзей. Меня переполняли страх и отвращение к себе, и никто не хотел быть рядом со мной.