Никогда не играй в пятнашки

Когда эти идиоты стали вершить свой клоунский суд над его командой, он собрал всю свою волю в кулак и нашёл способ выбраться. Прикинувшись отключившимся (ему и в самом деле из-за сильных ушибов не хотелось лишний раз двигаться), он подождал, пока они расслабятся и поставят это своё «правосудие» на поток, и начал действовать. Надо сказать этим дуракам спасибо, что напоследок они послали в клетку за ним слабака зятя. Как его хоть звали? Неважно. Когда этот лох с автоматом и «пустынником» Зигмунда за поясом подошёл к нему и потрогал «неподвижное» тело ногой, дело оставалось за малым. Зигмунд без труда взял этого придурка в заложники, забрал любимый ствол, прострелил «судье» ногу и, послав разъярённой сладкой девочке с ружьём воздушный поцелуй с язычком и средний палец — её папочке, отчалил вместе с непутёвым муженьком на ближайшем к ангару грузовичке, как оказалось, ещё и с полным баком.

Патрик, не отпуская руль, небрежно огляделся в кабине и заметил рацию, установленную в дополнительном гнезде под магнитолой.

— О, как кстати, фермерство. Отдельное спасибо.

Он покрутил настройку, уходя с гражданского диапазона, и чуть нахмурился, вспоминая частоту. Установив нужную, он взглянул на часы, снова довольно хмыкнул и взял в руку микрофонный блок.

— Монах вызывает Шпалу, приём. Монах вызывает Шпалу, приём. Как слышно меня, Шпала? Давай, ты должен ещё быть в этом грёбаном Ликамске…

Патрик, он же Зигмунд, он же Костя Сорокин, бывший мелкий клерк крупного банка, а ныне священник-основатель несуществующей Единой Церкви Нашествия, лидер, оставшийся без последователей, главарь без банды, ушедший от неминуемой смерти, поправил колко давивший на грудь выпуклый орден, украденный из какого-то музея, пощёлкал кнопками проигрывателя, включил музыку, — какой-то тягучий негритянский блюз, негромко, чтобы слышать рацию, — и прибавил газу, без сожаления уносясь от того, что натворил.

* * *

В столовой было людно и шумно. Большие окна, безоблачная погода и время обеда наполнили просторное помещение ярким солнечным светом, весёлым звоном посуды и беспечной толкотней у витрин раздачи.

Кормились смотрящие хорошо и разнообразно, и, недолго думая, Ирбис набрал полные тарелки первого и второго и три стакана компота. Взяв в руки увесистый поднос с едой, он стал искать глазами место где присесть. Народу было много, и свободных столов почти не осталось. За столиком у крайнего окна в самом дальнем углу столовой он заметил одиноко сидящую Лару. Она уже поела и медленно, смакуя, допивала кофе. Лицо её было задумчиво серьёзно, а взгляд блуждал где-то прозрачном небе за пыльным стеклом.

— Ты не будешь против, если я приземлюсь рядом? — с улыбкой спросил он, присаживаясь. Лара сдержанно улыбнулась в ответ и помотала головой.

— Не буду, — ответила она и взглянула на поднос. — У тебя хороший аппетит.

— Соскучился по нормальной еде. Да и когда потом ещё придётся и доведётся ли вообще… — Ир, едва присев, сразу принялся за первое. Это был чудесный наваристый фиолетово-красный борщ.

— Хм, согласна, кормят здесь неплохо. Хоть и синтетика.

— Как ты помнишь, нам вместе довелось есть фермерское, и я не нашёл большой разницы.

— А ты слышал, — спросила Лара, и уголки губ её дёрнулись вверх, — есть такие волшебные слова: «ароматизаторы, заместители натурального вкуса, возбудители вкусовых рецепторов»?

Ирбис набил полный рот всякой вкуснятины и, блаженно всё это пережевывая, лишь благодушно пожал плечами.

— Хорошо тебе, я вот до сих пор привыкаю, — Лара вздохнула и отпила из кружки. — Я до десяти лет жила на семейной ферме. Правда, вот кофе отличный, — Лара оглянулась. — Ты в одиночестве, без жены?

Ир нахмурился и без видимого удовольствия проглотил очередной кусок.

— Есть тут один профессор Незаурядов. Здешнее светило, биохимик, антрополог, палеонтолог и что-то там ещё в одном флаконе. После наших рапортов прямо замучил мою Надю своими опытами и исследованиями. Ты, наверное, уже поняла, что она у меня особенная. Её способности не раз здорово нам помогали…

— Я понимаю. Она молодец. Тогда, в Строево, я и не врубилась сразу, что там во всей этой заварушке случилось. Потом только дошло, что без Надежды вы бы… — Лара ненадолго замолчала, — мы бы не выбрались.

Ир, не заметив странной заминки, быстро прикончил борщ и принялся за второе — великолепные «котлеты» по-киевски и густое «картофельное» пюре, присыпанное «настоящим» сушеным укропом.

— Извини, если вдруг дурацкий вопрос задам, — Ирбис совершенно искренне и даже смущенно улыбнулся, — Тебе, должно быть, надоели уже с подобными расспросами.

Веки Лары чуть дрогнули — единственное движение, которое могло выдать отношение девушки к «подобным расспросам», заметное, правда, для более внимательного собеседника, нежели голодный, измученный смотрящий на отдыхе.

— Нет, что ты, всё в порядке. Я сама бы порядком удивилась, если бы встретила на той базе кого-то вроде меня. Да ещё в такой напряжённый момент.

— Это точно.

— Ты наверняка хочешь знать, как я оказалась в странном месте в странное время?

— Есть такое.