Никогда не называй это любовью

Кэтрин кончиком хлыста легонько подтолкнула ленивого коня, и он медленно двинулся вперед по пыльной дороге, ведущей через изрытую ухабами и буераками местность. Первым человеком, попавшимся им по пути, был босоногий мальчишка. Он сначала внимательно посмотрел на них, а потом что-то пронзительно крикнул. Почти сразу же коляску обступила большая группа возбужденных загорелых людей в лохмотьях. Воздух огласился криками:

– Лидер! Лидер!

Некоторые пытались взобраться в коляску. Мальчишка упал на землю, чуть не попав под копыта Принца.

– Кто эти люди? Что они делают здесь? – натягивая поводья, спросила Кэтрин. Ее сердце яростно забилось от страха. Она решила, что это грабители.

Однако Чарлз наклонился вперед, поднял шляпу и улыбнулся толпе. Какая-то женщина вцепилась ему в руку и поцеловала ее. Кто-то крикнул:

– Да храни вас Господь!

– Спасибо вам, – проговорил Чарлз, обращаясь к обступившим коляску людям с поднятыми лицами. – Спасибо! Я буду говорить с вами, когда вернусь из Ирландии. А теперь будьте так добры, дайте нам проехать.

Раздались громкие крики прощания.

– Благослови вас Бог! Благослови Господь нашего лидера!

– Кое-кто из моих земляков приехал сюда для уборки хмеля. Они напугали тебя?

Кэтрин молчала.

– Боюсь, их любовь почти настолько же опасна, как и их судьба. Что скажешь на это, Кэт?

Она, отвернув от него лицо, нахлестывала Принца.

– Кэт, да не плачь же! Ты просто испугалась. Но ведь ничего не случилось. На прошлой неделе они полдороги несли меня на руках по Дублину, и еще ни разу в жизни мне не было так страшно. Я подумал, что выпаду из этих любящих рук на землю, а их любящие ноги затопчут меня до смерти. Причем сделают они это из самых лучших побуждений.

– Мне придется делить тебя с ними? – горячо спросила Кэтрин.

– Ах, Кэт! Это, конечно, так. Но все, что имеют от меня они, в корне отличается от того, что имеешь ты.

– Правда?

– Дорогая, возможно ли даже спрашивать об этом? Она грустно посмотрела на него, слезы на ее щеках уже успели высохнуть.

– Что бы нас ни разделяло, мы с тобой все равно одно целое. И я боюсь этого.

Он не стал, как она надеялась, возражать ей. Он лишь отозвался тихо:

– Знаю, Кэт. Знаю.

Ее глаза снова наводнились слезами.

– Разве этим не следует гордиться? Глядя, с каким почтением они к тебе относятся, я так горжусь тобой, что даже не могу выразить этого словами. Когда я слышала твою речь в Эннисе, я плакала. Понимаю, что ты должен все это делать, и не стану останавливать тебя. Но я не могу обещать, что всегда буду спокойно и молчаливо относиться к этому.

– Я тоже, Кэт, – проговорил он. – Я тоже.

– Боюсь, однажды ты возненавидишь меня.

– За что? – изумленно спросил он.

– За то, что я заставляю тебя разрываться между мною и ими.

Он ничего не сказал на это. Лишь спустя несколько минут произнес:

– Но ведь ты рядом со мной, Кэтрин.

Он называл ее полным именем только в тех случаях, если был очень серьезен.

– Да, наверное, – как-то неуверенно ответила она.

* * *

Свет от лампы падал на волосы и лицо Кэтрин, когда она склонилась над письмом.

Дорогой Чарлз.

Получила твои письма (оба). Второе оказалось для меня намного драгоценнее первого…

Она на некоторое время прекратила писать, чтобы еще раз прочитать полученные утром письма от Чарлза.

Дорогая миссис О'Ши.

Еще раз должен поблагодарить Вас за всю Вашу доброту, благодаря которой мое пребывание в Элшеме было таким счастливым и приятным. В письмо я вкладываю ключи, которые унес с собой по ошибке. Не будете ли Вы столь любезны передать письмо, вложенное в это, соответственному человеку? Я был бы очень Вам обязан.

Искренне Ваш Ч. С. П.

Она нежно улыбнулась, читая строки второго письма, которое нужно было передать некоей загадочной персоне.

Моя несравненная любовь!

Я договорился насчет всего, что произойдет в Лондоне в воскресенье утром, и заеду на Кеппел-стрит за письмом от тебя. Просто невозможно выразить словами, насколько ты изменила всю мою жизнь и как мне ненавистно все, что задержит меня еще на несколько дней, ибо я не смогу в это время свидеться с тобой. Я думаю о тебе всегда…