Никогда не называй это любовью

Сейчас я лежу в этой старинной тюрьме и думаю о тысячах, миллионах поцелуев, которыми осыплю тебя при первой же нашей встрече. И еще надеюсь, что скоро буду лежать рядом с тобой, на том самом месте, где раньше. Спокойной ночи, любимая…

Изобретательность Чарлза, казалось, была безгранична. Кто-то, а скорее всего, дружелюбно настроенный надзиратель, раздобыл для него симпатические чернила, которые Чарлз и отослал Кэтрин, наказав ей отнести их к одному доверенному химику, проживающему в Лондоне. После этого они смогли переписываться с большей свободой: они писали этими чернилами свои личные послания друг другу между строк коротких формальных писем.

У меня все идет превосходно, и меня радует положение дел за стенами моей темницы. Я уже говорил, что правительство теперь не знает, что с нами делать, и ему неминуемо придется понять нас и предоставить нам более-менее достойные извинения, которые будут заключаться в том, что они позволят нам заниматься нашими делами лично. Твое письмо принесло мне огромное облегчение, но все-таки я постоянно пребываю в тревоге, а не случится ли с тобой что-нибудь плохое. Поэтому, умоляю, береги себя и нашего ребенка.

Ей пришлось бы вечно мучиться от стыда за то, что в самом начале декабря, прочитав в «Гражданине», что здоровье ирландского лидера, пребывающего ныне в Килмейнхэмской тюрьме, вызывает некоторую тревогу, она испытала такой сильный приступ безнадежного отчаяния, что поддалась искушению высказать все свои опасения и беды на бумаге и отослала письмо прежде, чем успела образумиться.

На следующий день, перед тем как Чарлз получил это неосторожное послание, пришло письмо от него, где он, как обычно, высказывал свою тревогу за ее состояние.

Ты увидишь статью в «Гражданине» насчет состояния моего здоровья, и она, наверное, обеспокоит тебя, поэтому я и пишу тебе, чтобы предупредить: все это очень сильно преувеличено с целью перевести нас в другое помещение, отвратительное во всех отношениях. Что же до моего здоровья, то я подхватил легкую простуду, которая, по словам нашего врача, пройдет через день-другой.

Ты ни в коем случае не должна обращать внимание на статьи в газете, поскольку эти сведения искажены и не являют собой истины. Я не ем хлеба, за исключением того, что дают на завтрак, но нам с Д. удалось тайно раздобыть себе котлеты, которые мы приготовили сами, как и чай. Еще у нас всегда есть холодная ветчина.

Однако при помощи громкого протеста и других волнений мы надеемся вынудить правительство давать людям нормальную еду.

А ответ на ее отчаянное письмо пришел почти сразу же вместе с последней почтой:

Ты ужасно напугала меня, когда написала в своем письме, что я убиваю тебя и наше будущее дитя. Ну нет уж, скорее я откажусь от своего «места», оставлю политику и уеду куда угодно, как только ты пожелаешь этого. А ты?

Уедет ли она? Со всей решимостью, на какую она была способна, Кэтрин отталкивала от себя эту мысль, подобную мукам Тантала. В конце концов, нельзя же погружаться в свое несчастье до такой степени, чтобы становиться такой эгоистичной и недальновидной! И она написала ему в ответ: