Никогда не отпущу тебя (ЛП)

Похоже, что в лагере новобранцев действительно очень тяжело, но я так горжусь тобой, Холден, — каждую минуту каждого дня. В субботу я была на почте, и туда зашел морской пехотинец. Он был в парадной форме (вероятно, из-за торжеств по случаю Дня труда), и все, о чём я могла тогда думать, это, каким же красивым будет в ней Холден. Когда я вспоминаю о том, как мы рылись в грязи на ферме Калеба Фостера, я просто умираю от гордости. Холден, мы ведь не просто выжили. Мы не просто прошли через это. (Я поняла это в своей группе поддержки. Некоторые дети просто проходят через приемные семьи, а некоторые становятся намного крепче и продолжают жить полноценной жизнью. Мы прошли не только приемные семьи, но и плен Калеба Фостера, и теперь мы будем только крепче.)

Кстати о Фостере. Вчера произошло нечто невероятно странное, и я никак не могу выкинуть это из головы. После занятий, профессора Фостера встретила какая-то женщина, он её обнял и назвал Рут. Клянусь Богом, он сказал «Рут», и я это не придумала. Я спросила у сидящего рядом со мной ассистента, кто эта женщина, и он мне ответил, что это жена профессора Фостера. Теперь-то, конечно, до меня дошло, что Фостер это фамилия этой Рут по мужу (и в детстве её, наверное, звали Рут Смит или что-то вроде того), но я до сих пор в некотором замешательстве. Ну и, просто на тот случай, если тебе ещё интересно, профессора Фостера зовут Билл. А это значит, что я тревожусь по пустякам.

Сейчас мы проходим книгу «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера, и её очень трудно читать (прим. «Кентерберийские рассказы» — произведение поэта Джеффри Чосера, написанное в конце XIV века на среднеанглийском языке). Мне постоянно приходится разбираться, что всё это значит. Вчера вечером я прочла такую строчку: «Зачем любовь грехом сильна, коварством?». И я задумалась о Сете и Рут, о тебе и обо мне, о том, как они любили друг друга, и как любили друг друга мы, а Калеб Фостер был уверен, что мы все грешим. А мы не грешили, и они не грешили, и единственным грешником из всех был он. Мне кажется, что если бы я когда-нибудь встретила настоящих Сета и Рут, то поняла бы их, а они поняли бы нас. Это, конечно, бред, потому что они давным-давно сгорели в том амбаре, но иногда мне снится, что они не погибли.

А тебе ещё снится ферма Фостера? И страшно ли тебе, когда ты видишь её во сне? Холден, с тех пор, как я тебя нашла, мои кошмары, по большей части, исчезли. В основном, мне снишься ты. Как ты держишь меня в объятьях и твой ангел прижимается к моей груди и рядом с моим бьётся твоё сердце.

Будь сильным.

Держи руку на буквах.

Безумно

По

Тебе

Скучаю.

Буду

Любить

Тебя

Вечно

Гри

ХО

Глава 36

Октябрь обещал быть тяжелым.

Не смотря на то, что Холден, как и все остальные новобранцы, уже, по большей части, привык к учебному лагерю, он жутко тосковал по дому — дому, который определял для себя просто-напросто как Гризельда — и, к тому же в конце месяца ему предстояло суровое испытание. Испытания этого он не боялся — пятьдесят четыре часа изнурительных упражнений должны были сломать, построить и научить — но они олицетворяли собой кульминацию лагеря новобранцев, с последующим через несколько недель выпуском.

После выпуска и десятидневного отпуска, его ждали еще три недели подготовки в Кэмп-Леджен в Северной Каролине, а затем перелёт в Форт-Силл в Оклахоме для обучения в группе огневой поддержки. Через месяц в Силле он направлялся еще на месяц в Калифорнию для обучения в EWTGPAC, после чего следовало его назначение на постоянное место службы (прим. EWTGPAC — Тихоокеанская учебная группа экспедиционных операций, США). И поскольку он выбрал для себя артиллерию, существовала практически стопроцентная вероятность, что его назначат в Твентинайн-Палмс или Кэмп-Пендлтон в Калифорнии.

В Калифорнии.

Не в Джорджтауне, где Гризельда наладила свою жизнь, вкупе с местом для жилья, друзьями, работой и, самое главное, колледжем, а в Калифорнии, на другом чертовом конце страны.

У нее так хорошо все складывалось, что он еще не рискнул рассказать ей, что жизнь почти наверняка приведет его на Западное побережье. Она наконец-то снова начала посылать ему сказки, и ей ужасно нравился колледж. Она стала наставницей нескольких девушек, присланных в агентство «Няни на Девятой», и по-прежнему посещала вместе с Майей группу поддержки для тех, кто прошел через приемные семьи. По ее письмам он чувствовал, что она становится все сильней и уверенней, всё больше верит в себя и в них как пару. Он отчаянно старался не разрушить всё, чего она с таким трудом достигла.

Но с другой стороны, он не хотел больше ждать, когда они, наконец, будут вместе, и десять дней отпуска были единственным свободным временем, до его назначения на постоянное место службы. Это означало, что если он хочет укрепить их отношения — а именно этого он и хотел больше всего на свете — ему необходимо сделать это во время их ближайшей встречи в ноябре.