Никогда не поздно

К концу вечера Фэй поняла, что ей хочется узнать ответы на множество вопросов. Что сделала Кэтрин для Тары и вообще, как они познакомились? Что с Тарой? Она алкоголичка, наркоманка или то и другое одновременно? Почему Рэй взял в фильм Уолли, когда совершенно ясно, что тот спился? Спросить обо всем этом кого бы то ни было она не могла и поэтому пила вино, болтала о чем попало с людьми, с которыми ей предстояло работать, и все время остро ощущала присутствие Рэя, даже когда они находились в разных комнатах. Ей приходилось непрерывно улыбаться, и, будучи гостем, а не хозяйкой, которая могла сослаться на неотложные дела и удрать на время в укромный уголок, она не имела возможности передохнуть.

Сейчас Фэй ела поджаренный хлеб с икрой и периодически кивала в ответ на излияния жены Тая, которая с воодушевлением рассказывала о благотворительном вечере в пользу морских животных, находящихся под угрозой исчезновения.

– Надеюсь, вы сможете участвовать, – с воодушевлением говорила Валери Гарднер. – Ведь это так важно.

– Я постараюсь, – отвечала Фэй. – Надо посмотреть список дел на следующую неделю.

Она знала, что никуда не пойдет – не потому, что она не сочувствовала морским животным, а потому что не хотела окунаться в светскую жизнь. Ей хотелось работать над ролью Карлотты, чтобы не подвести Рэя и доказать, что она еще может играть.

Фэй решила привести в порядок лицо и отправиться домой, но внизу туалетная комната была занята. Тогда она поднялась на второй этаж, мимо полотна Ренуара прошла по коридору к ванной. У Кэтрин Айверсон можно было не опасаться, что попадешь в неловкое положение, наткнувшись на парочку, наспех занимающуюся любовью. А главное, здесь она не могла встретить собственного мужа, который делает вид, что показывает гостье коллекцию фарфора.

Но в полутьме комнаты, которая не могла быть не чем иным, как спальней Кэтрин, она заметила копну светлых волос. На кровати сидела Тара, неотрывно глядя на какую-то картину, слабо освещенную ночником.

– Потрясающе, – проговорила она, не оборачиваясь. – Фэй, идите сюда и посмотрите.

Фэй зашла в спальню.

– Как вы узнали, что это я? – спросила она.

– По шагам на лестнице. У меня фантастический слух.

Фэй села рядом с ней на плотное шелковое покрывало. Комната источала запах духов Кэтрин, изготовленных по специальному заказу. В нем угадывался намек на запах ландыша, но аромат был более холодным и нежным. Фэй посмотрела на картину и поняла, что это портрет Кэтрин, написанный вскоре после ее первого фильма. Юная Кэтрин в белоснежном платье эпохи Эдуарда, с высокой прической, безмятежно смотрела с полотна сквозь минувшие десятилетия. Она играла женщину из совершенно незнакомого ей мира, но не казалась в нем чужой. Она была там спокойна и счастлива.

– Она оттуда, – сказала Тара. – Из того времени, когда все было просто и…

– Все просто не было никогда, – возразила Фэй. – С того самого дня, когда возник мир, все было сложно. – Ей хотелось по-матерински утешить девушку, но она понимала, что совершит ошибку, если начнет обращаться с ней, как когда-то обращалась с Кейси.

– Я знаю, – нетерпеливо проговорила Тара. – Господи, я все это знаю. – Она неприязненно взглянула на Фэй. – И не надо меня утешать. Я-то думала, вы поймете… – Она вдруг встала, потянулась, как кошка, и пробормотала: – Я так устала. Надо выспаться.

– Но, дорогая, вы же не можете спать здесь. Давайте я вас отвезу? Я все равно уже собиралась домой.

– Нет, я могу лечь здесь, – сонно ответила Тара. – У меня здесь есть комната. Пожелайте мне спокойной ночи, ладно? И Рэю тоже. А с меня хватит.

Фэй прошла за ней через холл. Тара на ходу снимала свой кожаный пиджак, под которым обнаружилась черная майка без рукавов. Пиджак она уронила на пол – на бесценный персидский ковер и нагнулась за ним.

– Нельзя разбрасывать вещи, – проговорила она заплетающимся языком. – Надо учиться вести себя, как люди. Цивилизованные люди.

Она завернула в комнату и, покачиваясь, встала в дверном проеме. Фэй разглядела большую кровать, бледно-розовый ковер и кушетку с кучей атласных подушечек. Совсем как комната Кейси в ее прежнем доме, только здесь не было коллекции плюшевых зверей.

– Просто я вам еще не доверяю, – сказала напоследок Тара и закрыла за собой дверь.

Фэй удалось поговорить с Рэем только около полуночи. Гости начали расходиться, но Рэй послал ей взгляд, который ясно говорил: «Подожди, мне нужно с тобой поговорить». Казалось удивительным, что, имея такое выразительное лицо, он не стал актером.

– Скажи честно, – спросила его Фэй на вторую неделю знакомства, – тебе никогда не хотелось встать по другую сторону от камеры?

– Вот уж нет, – лениво улыбнулся он. – Я всегда хотел быть самым главным.

Это, конечно, была шутка. Рэй хотел быть режиссером, потому что обладал даром заставлять средних актеров играть хорошо, а одаренных – творить перед камерой настоящие чудеса. Даже снимая дурацкий фильм ужасов о приключениях на пляже, он умудрялся убедить всех участников, что они делают стоящее дело, строят надежное основание своей карьеры.