Конечно, мой траур был бы совсем иным, будь я счастлива с Рене. Но счастье длилось недолго.
Ты наверняка спросишь, почему же я осталась с ним? Ну я же обещала. И в горе, и в радости. Наверное, это старомодно. Кроме того, у нас была Аника. Пусть и «удаленно», как выражался Рене.
– Воспитанием должны заниматься профессионалы, – говорил он.
«Но мы же любим ее. Ни один профессионал не сможет ей этого дать!» – как же мне хотелось сказать это мужу. Но моя защита ничего бы не изменила, он бы просто нахмурил лоб, и все.
К тому времени у меня уже не было никаких иллюзий в отношении нашего брака. Я давно подозревала, что Рене мне изменяет. С молоденькими медсестрами и сотрудницами, которые рассчитывали на продвижение в карьере. Или даже мечтали, что он разведется и женится на них.
Он, конечно, об этом и не думал. Молодые самочки были для него слишком расчетливы. В своих мечтах они вряд ли были готовы стоять у плиты, отвечать за уют в доме, то есть быть надежным тылом. Наверняка он говорил им, что я не дам ему развода. Я так хорошо представляла себе эту картину.
Тем не менее мне было больно увидеть собственными глазами, что мои подозрения оказались правдой.
Примерно год назад… После долгого перерыва я поехала кататься на велосипеде, чтобы пофотографировать цветы, а потом их нарисовать. Есть одно местечко в лесу, которое спрятано от посторонних глаз, но о котором я хорошо знала. Там растут цветы наперстянки. Дигиталис. Красивейшие, но ядовитые.
Уже издалека я узнала его «порше». И то, что происходило в машине. Я еле сдержалась, чтобы не закричать, развернула велосипед и поехала домой. Какие там цветы…
Но даже после этого я не спешила делать выводы. Я тихо страдала. До тех пор, пока спустя несколько недель чаша терпения не переполнилась.
Многое можно перетерпеть, этому я научилась за долгие годы. Отсутствие любви, неуважение, эгоизм. Но зачем?
Был мой пятьдесят второй день рождения. И я поняла, что не осталось ни одной причины, чтобы продолжать терпеть все это. Одновременно была годовщина нашей свадьбы. Аника специально прилетела из Индии, чтобы отпраздновать вместе с нами.
И тут Рене вдруг срочно потребовалось уехать в больницу. Он очень старался выставить эту ложь как можно правдоподобнее.
Аника побежала вслед за ним и все высказала ему в лицо. Я и не знала, что ей давно все было известно. Конечно же, было! Все вылилось в скандал. Я сидела окаменевшая. Мне пришлось выслушивать, как моя дочь называет своего отца закоренелым обманщиком, как он это отрицает и как оба делают вид, будто я ничего не слышу.
И тут мне стало ясно, что никто из них не воспринимает меня всерьез. Что Аника только из принципа накричала на него, а не из чувства глубокой солидарности. Для моей дочери я была скорее антипримером. И если говорить честно, для меня самой из юности я тоже была антипримером. Как же вышло, что я примерила на себя столь жалкую роль? Я осознала тогда, что так дальше продолжаться не может. И мне понадобилось еще пару дней, чтобы сделать нужные выводы…
Веришь ты или нет, Инес, но во время похорон я на полном серьезе заинтересовалась, сколько из присутствовавших плачущих женщин видели моего мужа голым.
Знаю, это странные и даже совершенно неуместные мысли для вдовы, да еще в день похорон. Но мне они не показались неуместными. Если бы я была одной из его любовниц, то никто бы не запретил мне прийти попрощаться, даже если это показалось бы кому-то бесцеремонным. Ну и Рене заслужил, в конце концов, чтобы хоть одна женщина горевала о его уходе от чистого сердца. Я таковой не была.
