Никогда_не... (СИ)

Теперь вопрос о Кристине и Виоле — и снова не могу сдержать рвущийся из груди громкий вздох. Как же не хочется это все бросать именно сейчас, когда я нащупала ниточку в распутывании этого дела. И пусть оно меня никаким боком не касается (касается-касается, шепчет вредный голос в голове… пока дочери твоей подруги варятся в той же среде, в которой происходят эти странные вещи, очень даже касается) С удивлением обнаруживаю, что кроме Артура, в этом городе меня держит ещё несколько сильных крючков, вырывать из себя которые, я подсознательно противлюсь.

Так что же мне делать в ближайшее время? Уезжать, как я решила вчера — или оставаться ещё на две недели, как запланировала днём раньше?

Одно взбалмошное решение за другим, одно за другим, Полина. Сколько раз я говорила себе — никогда не принимай поспешных решений! Взвесь все «за» и «против» до того, как ломанешься творить какую-то очередную глупость, а не после! Все равно ведь потом придётся все менять, потому что такие планы сыпятся, как замки, построенные на песке. И вот — снова одно и то же. Сначала я безумно хотела уехать, потом остаться, потом снова уехать, и теперь — снова остаться.

Черт, что же делать? И Вэл, который сейчас спустится к завтраку, наверное, убьёт меня или начнёт орать истошным голосом в ответ только на одно мое предположение: «А, может, давай повременим с отъездом?»

На удивление, он относится к самому намеку на эту мысль с подозрительным спокойствием. Сидя напротив в банном халате, который привёз собой и вытащил первым делом, он уплетает пельмешки за обе щеки и фигурно изгибает бровь — эту свою привычку он считает очень импозантной, — после чего сочувственно переспрашивает с набитым ртом:

— Что, таки прикипела душа к ебеням?

— Ничего не прикипела! — протестую я, вяло ковыряя вилкой в своей тарелке. — Просто все как-то сильно запуталось… Я столько дел на себя навалила… А теперь — и продолжать не выйдет, если мы уедем, и бросать, если честно, жаль…

Как же хочется кофе… Утро без кофе — какое-то пресное, даже несмотря на колкости Вэла. Или дело совсем не в отсутствии кофе, а…

Блок, Полина, блок! Следи за своими мыслями. Это сначала только тяжело, дальше будет легче.

Черт, и к Денису же в кофейню просто так, как раньше, не зайдёшь. Он не только слишком тесно связан с Артуром — Никишины так вообще его семья, но к ним я собираюсь забежать, — а еще и знает все о нас. Мало того, благодаря его стараниям я теперь тоже все знаю… Все то, чего бы предпочла не знать и никогда не слышать.

Или… Все же, зайти? С Вэлом, который, пока здесь, не отвертится от роли моего бой-френда (в конце концов, ни ему, ни мне не впервой вот так прикрывать друг друга) и пусть Дэн убедится в правильности своей первоначальной оценки. В том, что все приезжие — вертихвостки и мерзкие сучки, и что его друга я в лучших традициях всех стерв поматросила и бросила. Зато хоть кофе попью. Конечно же, разбавленный. Оскорбленный Дэн постарается сделать мне его наихудшим образом. Но… хоть какой-то…

— …надо посмотреть в приложении. Я ничего еще не брал, потому что больше не полечу на этом корыте! Я думал, что сдохну, понимаешь, Полина, сдохну! Это не турбулентность была! Не бывает турбулентности всю дорогу!

Возвращаюсь мыслями в реальность и слушаю новую порцию его душеизлияний.

— То есть — ты не полетишь со мной назад? Вэл, ты же ненавидишь поезда! Ты считаешь, что это грохочущий ад на колёсах. Особенно, хочу тебе напомнить, ты ненавидишь в поездах туалеты.

— Похер! — нервно кричит дизайнер, убирая дрожащими от волнения руками длинную волнистую прядь, упавшую на глаза. — Я не буду ни есть, ни пить, мне не понадобится туалет! А если понадобится — надену памперс! Но я никогда, ни за что больше не сяду в это летающее корыто, которое одно было заявлено по маршруту в ваш областной центр! Ты не понимаешь… — нервно вращая глазами, он наклоняется ко мне через стол. — Я думал, это нас из-за воздушных ям трясёт… А потом понял, что это самолёт сам по себе так трясётся! У него двигатель работает так, как будто у него астма и он захлёбывается! Вот так — хр-р-р! Хр-р-р, хр-р-рах!

Закатывая глаза, Вэл показывает, как захлебывается воздухом, а я смеюсь, едва не роняя изо рта пельмешки.

— Ты сидел в хвосте самолёта, возле двигателя? — не верю своим ушам я. — Валентин! Это же не твой стиль!

— Я сам попросил поменяться, — смущенно опуская глаза в тарелку с едой, уточняет дизайнер. — Я перешёл в хвост, выбрал там самого забитого мужика и уступил ему свои шикарные места.

— Возле окошка? — с ностальгией по полетам, которых мне всегда мало, спрашиваю я.

— Возле окошка… — грустно вздыхает Вэл. — Видела бы ты, какой он был счастливый… Но с моей стороны это была осознанная жертва, Полина! Мне нужно было самому все контролировать.

— Что контролировать? — не понимаю я.

— Двигатель, — не моргнув глазом, говорит Вэл. — Я должен был слышать, как бьется его полудохлое сердце и молиться за него. Я контролировал его и не давал остановиться силой своей молитвы.