Никогда_не... (СИ)

— М-да, лучше б уж репостила… Банальность на банальности, так ещё и «жи-ши пиши с «и» с трудом выучила, — не может удержаться от новой колкости Вэл. Я ничего не отвечаю ему на это, прекрасно понимая, что все эти шпильки — всего лишь ширма. Как там говорили ему в детстве? Мальчики не плачут? Зато язвят, прикрывая этим свои настоящие чувства.

Продолжаем дальше просматривать записи, похожие на обрывки рассуждений и попытки подражать любимым интернет-статусам. По всему чувствуется, что Виоле тяжело молчать, у неё появилась потребность высказаться. Вот только в чем? Читая стандартные для подростковой странички откровения в стиле «Вы меня не знаете, я не такая», а потом ее же едкие коменты в ответ на обеспокоенные вопросы «Аха-ха, что поверили? Похер, пляшем!», мы приближаемся к концу ее истории, оставшейся в соцсети своеобразной книгой жизни — иногда показательной, иногда слишком откровенной, а иногда настоящей исповедью.

Эта болезненная доверительность все сильнее чувствуется к концу, за всеми ее фото — от некоторых из них хочется отвести глаза, на некоторые, наоборот, долго смотреть, пытаясь понять, что не так. Виола в тех же клубах, что и раньше — но только не с горделиво задранным подбородком, а задранной на бёдрах юбкой, из-под которой виднеется кружевная резинка от чулок, края которой едва прикрывают то ли укус, то ли синяк — по всему видно, что она уже хорошо погуляла, и намеревается продолжить в том же духе.

Не совсем удачные селфи в туалетах, размазанная помада, потекшая тушь под глазами, горящие глаза — ну, кто скажет, что человеку плохо? Наоборот, юность — пора экспериментов, когда адреналин и жажда новых ощущений перекрывают здравый смысл. Кто их тех, кто постит сейчас показательно семейные фото с подписью «Лучшая жена и мама» не дурил в свои шестнадцать, пробуя жизнь на крепость и остроту? Пусть не все, но очень многие, думаю я, вспоминая ту же Наташку, которая хоть и не строит из себя образец добродетели, а все равно то и дело поучает дочерей: «Совсем распустились, не то что я — гуляла, но и об оценках думала!»

Может, я не обратила бы внимания на эту показную резкость и дерзость — Виола не первая и не последняя, кто задирается с миром, выставляя напоказ провокационные фото. Даже на них она красива — совсем другой красотой, какой-то агрессивной, неправильной. Подозреваю, что встреть я ее в этот момент, то захотела бы с ней поработать, так сильно в ней чувствуются вызов и надлом. А это то, что всегда привлекало меня в людях.

Вот только в отличие от моих любимых маргиналов и нарциссов, она не упивается своим хмельным безумием. Она страдает. Это проступает, если знать то, кем она была раньше и видеть, как не хватает ей этой роли, навязанной с детства, с которой она срослась и играла с удовольствием. Единственной, которая была разрушена теми злополучными фото, которые выставили на всеобщее обозрение, и от которых она так легко отбилась — но которые полностью снесли ее внутренний стержень, ее собственное «я».

Когда самооценка строится только на внешней картинке, простейший способ сломать человека — это испортить картинку, ещё и высмеять ее. И все, не надо пистолета и ножа. Формальное убийство совершено.

Вот только вопрос — предумышленное или случайное?

С помощью Вэла мы быстро находим и те самые фотографии, которые сорвали с неё одну-единственную маску и оставили пустоту вместо лица, на месте которой она вскоре нарисовала совсем другое.

— Нет, ну приятного мало, но это не самое стремное из того, что я видел в клубах, — тут же вступается за Виолу дизайнер, удивлённо глядя на количество страниц, на которых всплыл «компромат». — Нормально ее так по сети разнесло, уж прославилась так прославилась.

С Вэлом я абсолютно согласна — тем более, что «позорные» фото скорое дурацкие, чем отвратительные. Похоже, фотографировавший сам не верил, что ему выпала такая удача, поэтому торопился, снимал наспех и размазано. Даже лицо Виолы видно не очень хорошо из-за позы, в которой ее поймали — сидя на полу в кабинке туалета, она то ли спит, то ли в отключке, одной рукой опирается на захлопнутую крышку, второй прикрывает рот — кажется, ее стошнило до этого. Сбившиеся и растрепанные волосы не дают увидеть ее полностью — и я удивляюсь, почему она не отпиралась, не обвинила паблик в клевете и в том, что это не она. По сути, на фото могла быть любая другая девчонка похожей внешности и возраста — но нет. Скорее всего, узнав себя и увидев не в самом лучшем свете, Виола даже не попытались отпираться, такой сильной была ее растерянность, которую удалось прикрыть привычкой очаровывать, делая из врагов друзей и привлекая их на свою сторону.