Никогда не улыбайся незнакомцам (ЛП)

Прошло девять дней с тех пор, как исчезла Тиффани, и не появилось ни единой зацепки, по крайней мере, ни одной, которой детектив или шериф поделились бы с общественностью.

Черный «Форд-мустанг» Тиффани был возвращен ее семье и теперь стоял в гараже под охраной. Всех, кто ее знал, допрашивали по меньшей мере дважды. Некоторых, как Чарльза и Хейли, несколько раз, детектив задавал в основном одни и те же вопросы снова и снова.

Хейли не верила ни в детектива, ни в его способности. И она потеряла всякую надежду когда-либо снова увидеть свою подругу. Она проливала слезы, пока их не осталось совсем, и судьба Тиффани казалась такой ограниченной, такой темной, что Хейли отказывалась думать об этом.

Она дважды навещала миссис Перрон с тех пор, как исчезла Тиффани. Женщина не пользовалась косметикой с первого воскресенья после исчезновения Тиффани. И, как и ее мать, миссис Перрон, казалось, постарела за одну ночь. Во время визитов они сидели и молча пили чай. Хейли тихо сидела, пока миссис Перрон в халате рассказывала о том, какая хорошая девочка Тиффани.

Хейли просто кивала. Нет, Тиффани не... не была... хорошей девочкой, не совсем. Но это не означало, что она не скучала по ней, потому что она скучала.

Кондиционер в комнате Бекки все-таки умер. Все началось со странного шума, металл о металл, каждые несколько минут, как визжит маленькое животное, чья плоть попала в вентилятор. Хейли лежала в постели в оцепенении, уставившись на стены, когда по дому разнесся леденящий кровь шум, и вентилятор перестал вращаться навсегда.

Бекки и Сикрест теперь валялись в гостиной, где сохранялась прохлада от жужжания большого настенного кондиционера позади них. Старые экземпляры подросткового «Cosmo», «People» и «Glamour», переместились на кофейный столик. По телевизору ревел MTV.

***

Когда в понедельник смена Хейли закончилась, она вышла из двери закусочной и обнаружила Мака, прислонившегося к универсалу.

Ее сердце ускорилось. Это была их первая встреча за два дня. Она решила не звонить ему. И он не потрудился позвонить ей.

Он прикрыл глаза от послеполуденного солнца и неловко улыбнулся. Но Хейли не могла заставить себя улыбнуться в ответ.

Он схватил что-то с капота машины. Розы, заключенные в прозрачную обертку.

— Это для тебя, — сказал он, когда они оказались лицом к лицу. Мак протянул ей розы, выглядя более неловко, чем она когда-либо его видела. Обычно он казался таким уверенным, но сейчас ему было крайне неуютно.

— Спасибо, — пробормотала она и приняла их.

Он вынул сигарету из пачки и посмотрел на нее.

— Послушай, мне очень жаль. Знаю, что это неправильно с моей стороны лгать тебе. Я обычно... обычно не смотрю такие журналы, но иногда мне хочется, понимаешь?

— Нет, не понимаю.

Мак сглотнул и уставился на незажженную сигарету.

— Я парень, Хейл. Нравятся ли мне порядочные женщины? Абсолютно, блин, да. Смотрю ли я время от времени порнографию? Ну, да, смотрю. Я не знаю, хорошо это или плохо, или, может быть, ни то, ни другое, но знаю, что мне не следовало лгать об этом. Наверное, я сказал то, что сказал, потому что думал, что ты захочешь это услышать. Я знаю, что девушкам это не очень нравится. — Он оттолкнул ботинком немного грязи, затем его глаза встретились с ее глазами, и в них блеснуло солнце. Они были спокойны и казались искренними. — Но хочу быть откровенным с тобой обо всем с этого момента и сказать, что это то, на что мне нравится смотреть время от времени.

Он протянул руку и коснулся ее рукой.

— Послушай, я не хочу потерять тебя, Хейл. На свете не так много таких женщин, как ты. Я очень счастливый мужчина, и знаю это. Я больше не подведу тебя, солгав. Клянусь всем сердцем.

***

Хейли снова приснился кошмар. Тот же сон, который преследовал ее последние несколько месяцев. Она думала, что это прошло, но нет.

Много раз она хотела спросить свою мать, насколько ее кошмар соответствовал правде. Сон, который разыгрывался как фильм, созданный ее подсознанием среди обрывков деталей, которые она подслушала о смерти своего отца. Если не точно, то на удивление подробно, начиная с выражений их лиц и заканчивая одеждой, в которой были ее родители в ту ночь.

Ее мать и отец ехали в машине по Кунц-роуд, ветреной дороге на краю Гранд-Треспасса. Ночь была темной, маслянистой.

Раздался резкий стук. Они только что во что-то врезались машиной.

Ее мать поднесла руку ко рту.

«О боже, это был олень?»

Отец спокойно потянулся через переднее сиденье, проверяя, в порядке ли ее мать.

«Ты нормально, Мэри?»

«Да. А ты?»

Он кивнул и открыл дверцу машины.

«Это был олень?» — повторила она.

«Нет... думаю, большая собака».