Никогда не влюбляйся в повесу

— Эта мысль пришла в голову моему деду, когда я была совсем еще маленькой. Однако письмо, в котором его поверенный сообщал об условии в его завещании, отыскалось совсем недавно — вскоре после того, как умерла моя мать.

— Понятно. — Ротуэлл проглотил вставший в горле комок. — Итак, у вас осталось шесть недель. А что будет потом?

— Потом? Потом наступит мой — как вы говорите? — мой день рождения. Двадцать восьмой.

— Ваш день рождения? — Ротуэлл снова решил, что ослышался. — Итак, получается, вы должны выйти замуж до того, как вам исполнится двадцать восемь лет?

— Да — чтобы получить те деньги, которые дед оставил мне к свадьбе. Я обязана выйти замуж до достижения двадцати восьми лет и в течение следующих двух лет родить своему мужу ребенка.

— Понимаю, — пробормотал барон.

— Итак, что же вы решили, лорд Ротуэлл? — тихо спросила она. — Согласны вы жениться на мне? Или мне придется примириться с тем, что в моей постели вместо вас окажется этот развратник лорд Эндерс?

Господи помилуй… так она, выходит, и впрямь намеревается выйти замуж за кого-то из них двоих? И теперь слово за ним?

Ротуэлл заглянул в ее бездонные глаза. Да, похоже, она это серьезно. Совершенно серьезно.

Он вдруг почувствовал, что ему стало нечем дышать.

А мадемуазель Маршан — Камилла, все так же не отрываясь, смотрела ему в глаза. Если бы не руки, которые она снова по привычке скрестила на груди, он сказал бы, что она смахивает на сирену-обольстительницу — столько соблазна было в ее лице. Она явно ждала-ждала его решения. Он глубоко вздохнул, потом снова оглядел ее с головы до ног. Она была так красива, что могла бы и мертвого соблазнить… да, могла бы. И несмотря на все события этой безумной, отвратительной ночи, Ротуэлл понимал, что безумно хочет ее — отрицать это было бы глупо, да он и не пытался этого делать. А поцелуй, которым они обменялись, лишь раздул пламя, вспыхнувшее в его груди в тот самый миг, как только он увидел ее.

Что ж, в конце концов, он сам ввязался в эту авантюру, не так ли? Значит, ему и решать. Бог свидетель, до какой степени ему все это безразлично.

— У вас есть горничная? — резко осведомился он.

— Разумеется, — с легким удивлением кивнула она. — А что?

Ротуэлл решительно, почти грубо схватил ее за локоть.

— Потому что сейчас вы пойдете и отыщете ее, — мрачно проговорил он. — А после этого отправитесь вместе с ней укладывать свои вещи.

— Прямо сейчас, ночью? — Голос ее дрогнул. — Но почему?

— Да, прямо сейчас, ночью. — Распахнув дверь, Ротуэлл чуть ли не волоком вытащил девушку из комнаты. — Потому что будь я проклят, если позволю вам провести еще хоть одну ночь в доме вашего отца!

Тафтон снес по лестнице последний сундук, потом остановился и с каким-то сомнением бросил взгляд на дверцу кареты. Убедившись, что сундук надежно привязан к задку экипажа, Ротуэлл подошел к уличному фонарю, вытащил из кармана визитку и протянул ее лакею.

— Если что-то понадобится, я живу на Беркли-сквер, — пробормотал он. — Можете не беспокоиться — пока она со мной, она в безопасности. Даю вам слово.

— О Боже! — только и смогла воскликнуть Памела двумя часами позже. Набросив на себя свободный утренний пеньюар, она спустилась в гостиную — и теперь расхаживала взад-вперед перед камином. Полы пеньюара с легким шуршанием обвивались вокруг ее ног при каждом резком движении, но она этого не замечала. — Наверху?! Дочь графа де Валиньи, ты сказал?

— Сплошное безумие, конечно. Можешь не говорить — я сам это знаю, — проворчал Ротуэлл, сидя в кресле за чайным столиком.

Памела перестала метаться из угла в угол. Нахмурившись, она остановилась и бросила на него недоуменный взгляд.

— С кем поведешься, Киран, от того и наберешься. — Банальная, до дыр затертая поговорка, даже не упрек, а лишь намек на него — все, что позволила себе графиня Шарп в адрес любимого кузена.

Барон воздел руки к небу.

— Я и не думаю обманывать себя, Памела, — вздохнул он. — Мне заранее известно, что станут обо мне говорить. Мы с Валиньи частенько играли и пили вместе и вместе таскались по шлю… в общем, разными способами прожигали жизнь, что не делает чести ни одному из нас — и так продолжалось довольно долго. В какой-то степени это бросает тень и на нее, — угрюмо добавил он.

Памела снова прошлась по комнате, потом придвинула к себе кресло и уселась рядом с бароном.

— Мы не имеем права осуждать эту девушку только потому, что ей не повезло с отцом, — твердо сказала она. — Думаю, мы даже не можем вообразить тот ад, в котором пришлось ей жить, — сухо добавила она, подливая ему кофе. — Точно так же, как я не собираюсь осуждать тебя лишь потому, что у тебя не совсем… м-м-м… подходящие друзья.

— А я никогда и не считал Валиньи своим другом, — резко бросил Ротуэлл. — Что же до того, чтобы кого-то судить… Поздно, Памела, дело сделано. Именно поэтому я и привез ее к тебе.

— А все-таки почему не к Ксантии? — пробормотала леди Шарп.

По губам барона скользнула кривая усмешка. Он терпеть не мог просить об одолжении.