Никогда не влюбляйся в повесу

– Эта мысль пришла в голову моему деду, когда я была совсем еще маленькой. Однако письмо, в котором его поверенный сообщал об условии в его завещании, отыскалось совсем недавно – вскоре после того, как умерла моя мать.

– Понятно. – Ротуэлл проглотил вставший в горле комок. – Итак, у вас осталось шесть недель. А что будет потом?

– Потом? Потом наступит мой – как вы говорите? – мой день рождения. Двадцать восьмой.

– Ваш день рождения? – Ротуэлл снова решил, что ослышался. – Итак, получается, вы должны выйти замуж до того, как вам исполнится двадцать восемь лет?

– Да – чтобы получить те деньги, которые дед оставил мне к свадьбе. Я обязана выйти замуж до достижения двадцати восьми лет и в течение следующих двух лет родить своему мужу ребенка.

– Понимаю, – пробормотал барон.

– Итак, что же вы решили, лорд Ротуэлл? – тихо спросила она. – Согласны вы жениться на мне? Или мне придется примириться с тем, что в моей постели вместо вас окажется этот развратник лорд Эндерс?

Господи помилуй… так она, выходит, и впрямь намеревается выйти замуж за кого-то из них двоих? И теперь слово за ним?

Ротуэлл заглянул в ее бездонные глаза. Да, похоже, она это серьезно. Совершенно серьезно.

Он вдруг почувствовал, что ему стало нечем дышать.

А мадемуазель Маршан – Камилла, все так же не отрываясь, смотрела ему в глаза. Если бы не руки, которые она снова по привычке скрестила на груди, он сказал бы, что она смахивает на сирену-обольстительницу – столько соблазна было в ее лице. Она явно ждала – ждала его решения. Он глубоко вздохнул, потом снова оглядел ее с головы до ног. Она была так красива, что могла бы и мертвого соблазнить… да, могла бы. И несмотря на все события этой безумной, отвратительной ночи, Ротуэлл понимал, что безумно хочет ее – отрицать это было бы глупо, да он и не пытался этого делать. А поцелуй, которым они обменялись, лишь раздул пламя, вспыхнувшее в его груди в тот самый миг, как только он увидел ее.

Что ж, в конце концов, он сам ввязался в эту авантюру, не так ли? Значит, ему и решать. Бог свидетель, до какой степени ему все это безразлично.

– У вас есть горничная? – резко осведомился он.

– Разумеется, – с легким удивлением кивнула она. – А что?

Ротуэлл решительно, почти грубо схватил ее за локоть.

– Потому что сейчас вы пойдете и отыщете ее, – мрачно проговорил он. – А после этого отправитесь вместе с ней укладывать свои вещи.

– Прямо сейчас, ночью? – Голос ее дрогнул. – Но почему?

– Да, прямо сейчас, ночью. – Распахнув дверь, Ротуэлл чуть ли не волоком вытащил девушку из комнаты. – Потому что будь я проклят, если позволю вам провести еще хоть одну ночь в доме вашего отца!

Тафтон снес по лестнице последний сундук, потом остановился и с каким-то сомнением бросил взгляд на дверцу кареты. Убедившись, что сундук надежно привязан к задку экипажа, Ротуэлл подошел к уличному фонарю, вытащил из кармана визитку и протянул ее лакею.

– Если что-то понадобится, я живу на Беркли-сквер, – пробормотал он. – Можете не беспокоиться – пока она со мной, она в безопасности. Даю вам слово.

– О Боже! – только и смогла воскликнуть Памела двумя часами позже. Набросив на себя свободный утренний пеньюар, она спустилась в гостиную – и теперь расхаживала взад-вперед перед камином. Полы пеньюара с легким шуршанием обвивались вокруг ее ног при каждом резком движении, но она этого не замечала. – Наверху?! Дочь графа де Валиньи, ты сказал?

– Сплошное безумие, конечно. Можешь не говорить – я сам это знаю, – проворчал Ротуэлл, сидя в кресле за чайным столиком.

Памела перестала метаться из угла в угол. Нахмурившись, она остановилась и бросила на него недоуменный взгляд.

– С кем поведешься, Киран, от того и наберешься. – Банальная, до дыр затертая поговорка, даже не упрек, а лишь намек на него – все, что позволила себе графиня Шарп в адрес любимого кузена.

Барон воздел руки к небу.

– Я и не думаю обманывать себя, Памела, – вздохнул он. – Мне заранее известно, что станут обо мне говорить. Мы с Валиньи частенько играли и пили вместе и вместе таскались по шлю… в общем, разными способами прожигали жизнь, что не делает чести ни одному из нас – и так продолжалось довольно долго. В какой-то степени это бросает тень и на нее, – угрюмо добавил он.

Памела снова прошлась по комнате, потом придвинула к себе кресло и уселась рядом с бароном.

– Мы не имеем права осуждать эту девушку только потому, что ей не повезло с отцом, – твердо сказала она. – Думаю, мы даже не можем вообразить тот ад, в котором пришлось ей жить, – сухо добавила она, подливая ему кофе. – Точно так же, как я не собираюсь осуждать тебя лишь потому, что у тебя не совсем… м-м-м… подходящие друзья.

– А я никогда и не считал Валиньи своим другом, – резко бросил Ротуэлл. – Что же до того, чтобы кого-то судить… Поздно, Памела, дело сделано. Именно поэтому я и привез ее к тебе.

– А все-таки почему не к Ксантии? – пробормотала леди Шарп.

По губам барона скользнула кривая усмешка. Он терпеть не мог просить об одолжении.