Никогда_не...

Бросаю взгляд на сидящих рядом девчонок — они тоже восхищенно слушают Вэла, который блистает и купается в лучах всенародной любви. Такие же взгляды направлены на него со стороны разместившейся рядом молодежи и народа повзрослее — все слушают популярного блогера и инсталлятора, неожиданно явившегося в наш городок, еще и принёсшего с собой свет столичной жизни и мудрости.

Все да не все. Не сразу понимаю это и, только споткнувшись об один колючий, полный неприязни взгляд, буравящий затылок бедного Вэла, замечаю его обладательницу.

Как же я не увидела ее сразу? Нет, всё-таки, это талант — так сливаться с толпой, быть такой незаметной и выступать из тени постепенно, как будто боясь отделить себя от неё.

Неподалёку от нас, немного выше по крутому, покрытому камнями склону, сидит Кристина — совсем одна, на одеяле, к которому никто не подходит, несмотря на то, что народу битком набито. Даже здесь, в месте, где все толкутся друг у друга на головах, она умудрилась как-то отгородиться невидимой стеной, сквозь которую не проходят ни люди, ни бродячие животные, бегающие по пляжу в поисках угощения, ни даже солнечный свет. Конечно, на этот эффект играет ещё и большой зонтик, который она вбила в камни рядом с собой — но я не могу избавится от ассоциации, приходящей мне на ум всякий раз, когда я вижу ее.

Даже сейчас, когда всего пару часов назад я читала ее самые откровенные, самые скрытые мысли, она не кажется мне более близкой и понятной. Одного взгляда на неё хватает, чтобы снова засомневаться, способна ли она, вообще, хоть на какие-то чувства. Она по-прежнему ни живая, ни мертвая. Девочка-тень, способная заслонить собой даже солнце.

Это заставляет меня поежиться, как от резко потянувшего ледяного сквозняка. Я могу догадаться, о чем она думает сейчас, даже наверняка это знаю. На ее глазах заезжий блогер делает пиар себе и другим на смерти ее любимого человека — и то, как все остальные, быстро забыв о том, как рыдали, писали стихи, носили к дому Виолы цветы и игрушки, радостно это воспринимают, только добавляет ей горечи и злости.

Не отрываясь, продолжаю смотреть в лицо Крис так же пристально, как она смотрит на Вэла — и замечаю все. И поджатые от обиды губы, и сведенные к переносице по-детски густые брови, и пальцы с кое-где обломанными, нервно обгрызенными ногтями, комкающими одеяло. Ей тяжело, действительно тяжело видеть и слышать все это, смотреть, как ее личную драму превращают в фарс, и молчать, сдерживаться при этом.

Ведь никто не знает, что на самом деле она чувствовала к Виоле. Как и того, как была причастна к ее последнему решению, к ее поступку, за который возненавидела ее, не перестав при этом любить.

Неожиданно мой взгляд, понимаясь вверх, замечает и другие интересные, красноречивые в своей странности детали. Например то, что Крис, в отличие от всех на пляже, полностью одета. Нет, при всей ее ершистости, глупо было бы ожидать, что она, вбив зонтик в двадцати метрах от нас, сразу же разденется и пойдёт играть в бадминтон или другие игры. Хотя, при ее мальчуковой хрупкости, она могла бы быть очень подвижна — но я слишком хорошо знаю о том, что творится у неё внутри, чтобы предположить это.

Но быть настолько захлопнутой… Для меня это сюрприз. Кристина не только сидит в тени от зонтика, не желая никого к себе подпускать. Она всем своим видом кричит — не подходите. И ее одежда только подчёркивает это — плотная, до самого горла футболка не по размеру, такая длинная, что рукава закрывают локти, а низ доходит чуть ли не до колен, длинные свободные шорты и хлопчатобумажные носки. Последнее меня удивляет больше всего. На пляже — и в носках. Она не может позволить себе даже посидеть босиком. Застегнутая на все замки, хмурая, закрытая. Снова одна в тихой оппозиции ко всему происходящему.

Зачем она только пришла сюда, раз ей так некомфортно?

— О, Кристи… Ты ее тоже увидела? — слышу совсем рядом Эмелькин голос и оборачиваюсь к ней. — Она, между прочим, о тебе спрашивала.

— Да ты что? — мои брови ползут вверх. Кажется, впечатлившись новым поворотом истории девчонок, я совсем забыла о том, что Крис — не только одинокая болезненно уязвимая девочка, но и та, кто считает нас с Вэлом злобными уродами и хочет вывести на чистую воду.

— Да… Пришла тут такая. Села. И давай спрашивать — а что там завтра. А много народу будет. А давно ли я тебя знаю. И что думаю, чего это ты и Вэл сюда понаехали. И что вообще, да как… — хмурится Эмель, стараясь вспомнить Кристинины расспросы, которые, уверена, были более завуалированными и хитрыми, чем она думает. Ну да, к счастью, она не из тех, кто посвящён в мои тайны, в отличие от Дэна и Вэла. А, значит, не сможет выдать меня, даже если захочет.

— И что? А ты что ей рассказала?