Никогда_не...

Спустя секунду после того, как мы медленно отъезжаем от остановки, я, глядя в окно, рассеянно перебираю вещи в рюкзаке и понимаю что ухитрилась ничего не забыть и все самое главное под рукой — камера в чехле, еще один чехол со всеми зарядными, кошелёк, картхолдер и полная связка ключей от моего промышленного лофта. Взгляд вдруг цепляется за группку пассажиров, высыпающих из автобуса, припарковавшегося напротив. Среди многих незнакомых лиц я неожиданно вижу одно знакомое, и зажмурившись, резко открываю глаза, чтобы понять — не обманывает ли меня зрение. Потому что мне упорно кажется, что я только что видела… Тамару Гордеевну.

Мать Артура? Здесь? Она что, приехала из города? А… А зачем?

От одной мысли о том, что мы могли бы столкнуться с ней на дороге — пусть и на противоположных ее сторонах, на висках выступает липкий пот, и жаркий воздух автобуса, горячими потоками гоняющий по салону, здесь ни при чем. Да нет, показалось — привстав и глядя назад в окно, на все удаляющуюся толпу людей, приехавших единственным вечерним рейсом из города, думаю я, параллельно пытаясь понять, что же меня так испугало.

Ты становишься задерганной истеричкой, Полина. Во-первых, Артур и не скрывал от своей семьи, что везёт Вэла покататься на лошадях, а меня — как его псевдо-девушку. Так что в мое пребывание на хуторе можно было бы обьяснить хотя бы этим. Другое дело, куда делся Вэл, и откуда взялась уверенность Гордея Архиповича, что я проживу с его внуком долгую и счастливую жизнь — вот это было бы тяжелее обьяснить, останься я в селе и дождись там Тамары Гордеевны. И это не считая вопроса, почему ее вообще сюда принесло? Может, потому что не было связи с Артуром? Но ведь она сама отослала сына с каким-то придуманным поручением, зная какая здесь ситуация — и все для того, лишь бы он был подальше от всех его соблазнов, которые его поджидали дома.

Господи, у меня сейчас голова кругом пойдет. Я не могу даже доверять собственным глазам — вот это очень неприятная новость. Это все нервы и вечный недосып. И то состояние, в котором я нахожусь, не имея возможности связаться с Артуром и сказать ему хоть слово.

Как же невыносимо молчать, когда из тебя рвётся так много невысказанного! Никогда не молчите — вынужденно или добровольно. Чаще всего это напоминает добровольную пытку.

Автобус все набирает скорость — я ощущаю это, все чаще и чаше подпрыгивая на сиденье вместе с остальными пассажирами на ямках и кочках, без которых невозможно представить ни одну нашу междугороднюю дорогу. Но, думаю, даже это мне не помешает уснуть — я слишком устала, и это монотонное покачивание, пусть и с резким потряхиванием, заставляет глаза закрываться.

Но мне нельзя засыпать, пока я не отправила сообщение Артуру, не сказала ему чего-то важного хотя бы в смс-ке. И пусть она дойдёт побыстрее, и, главное, я получу ответ на нее.

Стараясь не уснуть и собраться, набираю в поле для сообщений: «Я в автобусе, возвращаюсь в город и жду тебя дома. Все хорошо, не волнуйся, даже разговор с Гордеем Архиповичем, который состоялся без тебя, прошёл нормально. Прости, это я засыпалась и отрицать что-либо было бесполезно. Новость хорошая — твой дед за нас. Новость плохая — он за нас только на хуторе, хочет, чтобы мы остались там и жили счастливо. А это, как ты понимаешь, невозможно».

Нажимаю «отправить», запоздало жалея из-за какого-то сухого и официального тона сообщения. Так всегда, когда я хочу сказать слишком много и стараюсь выделить только главное. А ведь главное как раз то, чего не скажешь словами. Но я всё-таки постараюсь, хотя бы во втором смс.

«Надеюсь, ты не рассердишься, что я тебя не дождалась. Я не могла там оставаться, прости. Дед захочет с тобой поговорить, а я буду только мешать — ты сам говорил, что вы с ним всегда могли договориться и понять друг друга. Главное, не руби с плеча, и делай то, что считаешь нужным. А я буду ждать любого твоего решения. Люблю. Полина»

Это первый раз, когда я так открыто говорю ему о своих чувствах, о которых он и так знает. Но слова любви говорить приятно и здорово, надо только научиться и привыкнуть к этому. Вот я и учусь это делать — пока что в переписке, а скоро скажу и в лицо. Когда дождусь у нас в городе.

И, еще немного подумав, отправляю третье смс, еле различая плывущие перед глазами буквы из-за отяжелевших век: «А еще у меня была галлюцинация в виде твоей матери. Мне показалось, что я видела ее здесь, на хуторской остановке. Не думаю, что это могла быть она… Но на всякий пожарный — знай. И быстрее возвращайся. Очень жду. Очень-очень»

Не наставить кучу истеричных сердечек мне помогает только то, что практически провалившись в сон, я забываю переключить клавиатуру на эмоджи и отправляю это смс таким, как оно есть, оним текстом.