Никогда_не...

Два санитара — именно их я вижу по бокам, озираясь, и понимаю, что зря отказалась от этого самого стульчика. Наверняка, они бы и его сделали так же бесстрастно-профессионально, как они держат меня — за спину и закинув мои руки себе на плечи. Я совсем не ощущаю себя немощной, хотя, стоило только подняться, как снова нахлынуло головокружение и слабая тошнота, а ожоги, добавившиеся ко вчерашним побоям, не прекращают жечь, словно маленькие огни, оставшиеся на память о большом огне, в котором мы сегодня побывали. Но при этом мне помогают как будто два хорошо обученных робота — по этой специфической вышколенности я понимаю, что это та самая платная бригада спецпомощи, которая повезёт нас с Артуром в областной центр.

Быстрее бы оказаться рядом! Быстрее бы убедиться, что все худшее, наконец, позади. Меня совсем не пугает, что я могу там увидеть. Я слышала, что Артур сильно обгорел со спины, что он в болевом шоке. Ничего, ничего, мы со всем справимся, ведь мы — мы просто живы. Нет ничего лучше обычного предвкушения жизни, ее проблем, рутины и в чём-то банальности после того, как ты успел с ней нешуточно попрощаться.

Мои надежные роботы-санитары продолжают механически, медленно и упорно проводить меня через поле, мимо моего бывшего дома, вокруг которого сейчас бегают какие-то странные, похожие на оживших человечков Лего, пожарные — они поливают практически полностью сгоревшую крышу не очень мощной струей из брандспойта, а вторая бригада заливает окна — пустые и чёрные, похожие на мертвые глазницы, из которых все еще полыхает пламя, полностью завладевшее местом, в котором я жила, в котором сначала не знала, как убить время, а потом была очень счастлива, в котором принимала гостей — старых друзей, прилетевших ко мне по первому зову, и тех, кто другом только казался, а еще тех, кто изначально приходил ко мне с умыслом разрушить мою жизнь. Пусть у них это получилось — моя здешняя жизнь и в самом деле закончилась.

Но впереди ждёт что-то другое — моя привычная квартира, в которой я буду жить с Артуром, когда он поправится. А значит, это будет что-то новое. Совсем другая история.

Оборачиваясь вокруг, чтобы запомнить место, из которого я так хотела и не могла уехать, встречаюсь взглядами с некоторыми из зевак или соучастников происшедшего — и не чувствую абсолютно ничего.

Не пройдёт и часа, как я переверну страницу жизни в этом городе. Мы с Артуром перевернём.

А они останутся здесь, в атмосфере показного радушия и пресловутой широты души, с любовью к священным традициям, нетерпимостью и порядками, за попытку нарушения которых каждого ждёт коллективный приговор.

Во взглядах некоторых наблюдающих я вижу жалость, но больше — насмешку и презрение. Понимаю, что в потрепанной и грязной больничной одежде, со съехавшей повязкой на голове, сквозь которую проглядывает кривая стрижка и вчерашние кровоподтеки, с перебинтованными и обожжеными руками, еще и синяком в пол-лица, который за сутки расползся вовсю ширь, я выгляжу как живое доказательство того, что случается с людьми, если они идут против местной общины. Но мне все равно. Я, наконец, уезжаю отсюда. А они — остаются здесь, с самими собой, и дальше противясь всему чужому, непривычному, пришлому. А, значит, жизнь здесь снова законсервируется, пока не начнёт бродить и напряжение не рванет сама по себе, уже без нашего с Артуром участия.

Жаль только друзей… Эмелька, тонкий Сережка, Денис-Дэн, тоже чумазый и как будто закопченный, лицо которого я вижу первым, едва меня выводят к стоящим бок-о-бок машинам скорой — одной, поменьше, у которой суетится, подписывая какие-то бумаги, Борис Олегович, и побольше, с уже включённой сигналкой и открытыми дверями.

— Дэн! — пытаюсь позвать его сквозь шум, гам звук голосов и работающей сирены. — Дэн, пока!

Он вряд ли слышит меня сейчас, как и я его, но в ответ что-то говорит и говорит, и по губам я читаю только одну короткую фразу: «Ни-сы!». И не могу удержаться от смеха — вернее, пытаюсь сдержать болезненные спазмы, которые вызывает смех — ох, это еще хуже чем вчера… Но тут же беру себя в руки и улыбаюсь в ответ, согласно кивая.

Конечно, ни-сы. А что нам еще остается?

За Дэновым плечом, подпрыгивая, машет рукой Эмелька. Кажется, она кричит: «Мы приедем! Мы обязательно приедем в гости, теть Поль! И в больницу проведать придём! Выздоравливайте! Выздоравливайте оба быстрее!» — и я понимаю, что вот он, тот выход, который поможет нам не потерять связь. Пусть почаще приезжают к нам. В том, что по доброй воле мне или Артуру захочется наведаться в этот город, я сильно сомневаюсь.

Мы подходим вплотную к машинам и я начинаю волноваться и вертеть головой, пытаясь определить — а где, собственно, Артур и разместят ли нас вместе? Не разделят ли нас сейчас по разным скорым, и его на спецтранспорте отправят в областной ожоговый центр, а меня на скорой попроще — в ту самую больницу, из которой я сбежала, может быть, даже в то самое отделение. Нет, это было бы слишком жестокой насмешкой, которую я вряд ли смогу вынести адекватно.