Никогда_не...

Я склоняюсь к ней и тихонько шепчу на ухо, что именно горазды присылать в личку виртуальные ловеласы — и она сначала смотрит на меня недоверчиво, а потом заливается смехом.

— Что, серьезно? Да быть такого не может!

— Очень даже может, Эмель. Это называется дикпик. Поэтому не открывай фотки от незнакомцев и одобряй переписку только после того, как посмотришь страницу.

— Хорошо, — говорит Эмель, все ещё хихикая и прикрывая рот ладошкой. — Дикпики… Придумают же…

— Ты сама не представляешь, какие фантазёры там сидят и что они могут придумать, — тоном заботливой нянюшки говорю я и снова напрягаюсь. К нам следует новая делегация Наташкиных друзей — на этот раз с одинаково постными лицами, какая-то сплошная серая стена. Никакой жизни в глазах, никакого характера. Ходячие мертвецы.

Разговор между нами происходит такой же банальный, как и их внешний вид — здрасте да здрасте, ой, а вы надолго к нам, и как вам наш город, а наша девочка сегодня выпускается, ох куда поступать, Полина, подскажите, как добиться успеха.

— Какого успеха? — уточняю, делая новый глоток из стаканчика. Из-за мятной жвачки этот глоток кажется необычным и освежающим.

— Ну, вот чтобы как вы. По заграницам кататься, красивой жизнью жить. Мы то что, мы-то уже своё пожили… А вот детям хорошей судьбы хочется. Чтоб не как мы, не как родители.

Недоуменно смотрю на Наташку, удивляясь, как она умудряется водить знакомства с такими унылыми людьми. С учетом того, что подруга никогда не была образцом высокой морали, никак не могу понять, что заставляет ее общаться с такими схимниками, рядом с которыми завянет даже кактус.

— Ну, я не знаю. Купите ей билет на поезд. А дальше как пойдёт, — тщательно взвешивая каждое слово, выдаю обтекаемую фразу и вижу: постные лица становятся все постнее.

— Ясно-понятно… Кто ж нам правду скажет… Лишние конкуренты, видать, не нужны, все за свое схваченное держатся.

— Какие конкуренты? — снова спрашиваю я. Удивительный феномен — вроде говорим на одном языке, а я совсем ничего не понимаю из того, что они несут.

— Какие-какие… Молоденькие!

— Ох, да ну что ж такое! — взволнованно вмешивается Наташка. — Ну, причём тут молоденькие, Галь? Причём молоденькие? Полик, между прочим, молоденьким помогает, вон мою Эмель так сфотографировала, что она теперь звезда инстаграма. Четыреста новых подписчиков за день, представь! Почти тысяча лайков, да, Эмелечка?

— Да-а… — уныло тянет Эмель, на которую тоже распространилось серо-постное влияние нашей собеседницы и ее подруг.

— Так к вам можно записаться на фотографию? — не меняя скрипящего голоса спрашивает Галя, и я не пойму — то ли ей это и в самом деле интересно, то ли просто, для порядка.

— Не совсем, — я возвращаюсь к лаконичным фразам в надежде прервать ставшую утомительной беседу.

— Ясно-понятно… — скорбно тянет Галя и добавляет: — Все ж за деньги, да? Ничего по добру? И сколько стоит?

Вот это хороший вопрос. Молодец, Галя, сама придумала повод, как от тебя отвязаться. Называю ей среднюю цену за свои услуги и смотрю, как лицо ее потихоньку вытягивается и в сером шуме-фоне, исходящем от неё, начинает звенеть-формироваться чувство — настоящая, яркая злость. Ага, раскачалась таки. Хоть немного, но оказывается, это всё-таки живой человек.

— Ну вы даёте. Совсем стыд потеряли. Срам какой! А ты, Наталья? Постеснялась бы такое рекламировать и честным людям говорить! Сама небось свою по скидочке пристроила, а теперь смеёшься над нами?

Наташка огорошено хлопает глазами и стыдливо краснеет, что удивляет меня ещё больше. И чтобы дать Гале больше поводов для сплетен, я добавляю:

— А у Наташи съемка была вообще бесплатная. Прикиньте, да? — и громко втягивая в себя напиток через трубочку, довольно хихикаю, глядя, как постная Галя и компания просто разворачиваются и уходят на другой край школьного двора. Без единого слова прощания. Крайне оскорбленные.

— Ты что, Полик, ну ты что? — продолжает сокрушаться Наташка. — Ну не надо так, я тебя прошу. Ну, ради меня, а? Ты знаешь, кто это?

Опять этот вопрос. Да не знаю и знать не хочу! Но Наташка меня продолжает знакомить со всей местной элитой, всячески выделяя значимость каждого.

— Это ж глава родительского комитета всей школы! У неё старшая сейчас выпускается, а вторая вместе с моей Златкой в пятый класс ходит! Мне с ней ещё пять лет в нормальных отношениях надо быть.

— Да насрать на отношения, Наташ, — забыв о том, что нас слышит Эмель, вспоминаю об этом только когда слышу, как та опять давится смехом, а Наташка взволнованно хватает меня за локоть и крепко сжимает его, чтоб умолкла, но я ее не слушаю. — Ну она же курица. Зачем тебе отношения с постными курицами?

— Она глава родительского комитета! — зло шипит она, глядя на меня как на слабоумную. — У тебя детей нет, так не порть будущее моим! Она ж Эмельку сгнобит за такое!

— Да что она мне сделает, ма! — вступается за меня Эмель, в то время как я понимаю, что совсем ничего не понимаю. Какой сложный и запутанный мир всех этих удобных знакомств и нужных людей — мелких царьков мелкопоместного уезда. Лучше реально во все это не соваться.