Никогда_не...

— Просто в мое время о таких миссках говорили с восхищением, все хотели с ними дружить. А они были недоступные как звезды. Ты же вроде как иронизируешь над ней… Или мне показалось?

— Ой, теть Поль… — делает голос тише Эмель. — Я вот лично против Виолы ничего никогда не имела. Никогда она меня не дразнила, наоборот, когда-то даже танец вместе ставили — я Бейонсе, а она — Шакира…

— Так Шакира — это же у нас ты, — улыбаясь, вспоминаю её приём отвести от себя нападки обидчиков.

— Ну, а тогда была она, — продолжает Эмель, как-то осторожно оглядываясь. — Шакира же волосы в белый красит, вот Виолка и была как она. Я ей помогала накрутиться и прическу сделать, и танец учить. Виолка простая, если вот так напрямую общаться. А то, что она иногда может что-то обидное сказать, так я не считаю, что это что-то страшное. Все мы можем, правда, теть Поль?

— Ну-у, это да, — в этом мне трудно не согласиться с Эмель. — Так, а к чему ты вела? Не просто же так ты это мне рассказываешь, да?

— Ну… да… Там просто одна история была. В прошлом году. Очень неприятная…

Так-так. А это уже неспроста. Слишком много совпадений, слишком много мелочей, царапающих глянцевый образ признанной королевы. Я наклоняюсь к Эмель и, стараясь не выдать нетерпение, спрашиваю:

— Что за история?

— Ой, теть Поль, такая неприятная. Опозорили Виолку, короче. Сняли в таком виде… Не в самом лучшем. И опозорили. В интернет фотки выложили, мемасы всякие обидные делали. Вот знаете, как оно бывает — когда девочка — всегда при параде, звезда школы и вдруг… вот так, в грязь лицом, причём по-крупному…

— Что значит «в грязь лицом»? — продолжаю допрашивать ее я, все еще не понимая, нащупала ли я ту самую, нужную мне ниточку или это выстрел вхолостую.

— Да напилась она. Напилась, стошнило ее, одежду испортила. Ее тут же и сняли, в туалете, и выложили это в интернет. Как будто сами такие ангелы… У нас вон самая большая отличница-зубрилка из окна на восьмое марта и то — рыгала.

— Ах, вот оно что… — ситуация, конечно, неприятная, но как правильно заметила Эмель — проходная. У кого их только нет, этих позорных фото и видео с вечеринок, причём зачастую, чем приличнее человек — тем хуже фото, скрытые в запароленных папках.

Тут же — девочка яркая, самоуверенная, не думаю, что из-за этого с ней случилось что-то из ряда вон выходящее. Пусть даже платье запачкалось и макияж потек, но такие себе цену знают. На следующее утро приходят с высоко поднятой головой, всем видом показывая, что вчера они, может, и страшненькие были, зато сегодня снова красотки в отличие от тех, кто за ними шпионит и пытается поймать в не самом лучшем виде.

— А что, еще какие-то крупные скандалы были у вас в школе за последний год? — в надежде узнать хоть что-то, какую-то новую зацепку, спрашиваю Эмель, и она с удовольствием, хоть и бегло рассказывает мне о подростковых горестях — кто кого подставил, кто завалил аттестацию, а кого мать с вечеринки погнала взашей из-за оценок.

Все, как обычно. Мило, ностальгично и довольно наивно. Ничего общего с тем леденящим оцепенением, которое во мне вызвал разговор, подслушанный в курилке.

Тем временем, Виола, получив все возможные награды и почести от каждого из шефов, удаляется на своё место — и заметно спотыкается у самого стула. Тревога опять начинает шевелиться во мне едва осознаваемым темным клубком — кажется, не так уж она и трезва, как кажется. Боюсь не ошибиться, предположив, что играть и казаться она умеет очень убедительно. А вот что там на самом деле скрывается за этой ширмой яркой уверенности?

— Она что, снова выпившая, что ли? — наклонившись ближе, спрашиваю я у Эмельки.

— Не знаю… — пристально глядя на выпускницу, говорит она. — Не видно по ней вроде. Вот когда она на дне поэзии нажралась и упала — это было да, заметно.

— День поэзии? Это уже после того, первого случая было или до?

— Да после, теть Поль, после. И на день Валентина тоже. Виолка в этом году как с катушек слетела, мало ей, что ли, тех неприятностей было? Чего, вы думаете, ее подарками так задаривают? Пытаются отвлечь и сделать вид, что ничего не случилось. Что медаль не профукала, что на весь интернет не опозорилась. Взрослые, сами понимаете… — делая голос тише, добавляет она с видом умудрённого жизнью человека. — Всегда делают вид, что ничего не происходит.

Смотрю с беспокойством на неё, потом на Виолу, которую наполовину заслонили ещё две медалистки, получившие свои награды и позирующие с депутатами. То ли девица уже в таком юном возрасте любит заложить за воротник, и виной всему избалованность и вседозволенность, то ли скрывает то, что тяжело носить в себе, но поделиться не с кем.

Черт ее разберёт. Вот черт ее разберёт! На вид лицо довольное, счастливое, сидит на стуле и любовно перебирает свои подарочки, ещё и одноклассника рядом заставляет куда-то переставлять многочисленные пакеты.

Буду за ней наблюдать. А пока что — не стоит упускать их виду и других выпускников.