Никогда, никогда

Дорогая моя малышка Чарли! Ты делаешься такой сердитой, когда голодна. Ты словно становишься другим человеком. Ты не могла бы держать в своей сумочке батончики с мюсли или что-то еще в этом роде? Просто я беспокоюсь из-за того, достоин ли я называться настоящим мужчиной. Ребята начинают болтать, что я у тебя под каблуком. И я понимаю, как это выглядит со стороны. Вчера я побежал, как ошпаренный, чтобы принести тебе бумажное ведерко жареной курятины, и в результате пропустил самую лучшую часть игры, пропустил самую великолепную волевую победу в истории американского футбола. И все из-за того, что я боюсь – ведь я так люблю тебя. Может, я и правда у тебя под каблуком. Ты выглядела такой сексуальной, когда твое лицо было перемазано куриным жиром. И тогда, когда ты разрывала мясо зубами, как дикарка. Господи, как я хочу жениться на тебе.

Никогда-никогда,

Сайлас

Я чувствую, как мое лицо начинает расплываться в улыбке, но тут же кладу этому конец. Раз эта девушка находится сейчас бог знает где и понятия не имеет, ни кто она, ни куда ее занесло, у меня нет повода для улыбок. Я беру еще одно письмо, желая на сей раз прочитать что-то из того, что она писала мне.

Дорогой мой малыш Сайлас. Это был самый лучший концерт в моей жизни. Ты круче Гарри Стайлза, особенно когда двигаешь плечами и делаешь вид, будто куришь сигару. Спасибо, что ты заперся вместе со мной в кладовке и сдержал свое обещание. Мне ОЧЕНЬ понравилось в этой кладовке. Надеюсь, что нам когда-нибудь удастся повторить это в нашем доме. Просто пойти в кладовку и заняться любовью, пока у наших детей тихий час. Но только при условии, что мы возьмем туда с собой что-нибудь для перекуса, потому что… мне захочется есть. Кстати, о еде, мне надо идти, потому что детишки, за которыми я присматриваю, сейчас спускают банку маринованных овощей в туалет. Это ж надо! Возможно, вместо детей нам с тобой лучше просто завести собаку.

Никогда-никогда,

Чарли

Она нравится мне. Я даже нравлюсь сам себе из-за того, что мы с ней вместе.

Тупая боль начинает разливаться по моей груди, и я тру ее, глядя на этот почерк. Он мне знаком.

Это грусть. Я помню, каково это, когда мне бывало грустно.

Я читаю еще одно письмо от меня к ней, надеясь лучше понять, что я собой представляю.