Никогда, никогда

– Ты находишься в лечебнице Святого Варфоломея. Разве не помнишь?

Я уставляюсь на нее. Я что, должна это помнить? Если я начну задавать ей вопросы, она может подумать, что я сошла с ума, и по всей видимости, так оно и есть. Я не хочу усугублять свое положение, но… Она вздыхает.

– Послушай, я очень стараюсь помочь тебе, девочка. Но на этот раз ты должна вести себя лучше. Мы не можем допустить новых инцидентов.

Я девочка. Я становлюсь причиной инцидентов. Должно быть, поэтому я и заперта здесь.

Я опрокидываю стаканчик в свой рот и чувствую таблетки на языке. Она дает мне воду, и я выпиваю ее. Мне хочется пить.

– Ешь, – говорит она и хлопает в ладоши.

Я беру поднос. Я очень голодна.

– Ты хочешь посмотреть телевизор?

Я киваю. Она очень милая. И мне очень хочется посмотреть телевизор. Она достает из кармана пульт дистанционного управления и включает его. Это сериал про какую-то семью. Они сидят за столом и ужинают. А где моя семья?

Мне снова хочется спать.

20

Сайлас

Удивительно, сколько всего можно узнать, если просто помалкивать. Оказывается, Аврил и Брайан брат и сестра.

Аврил замужем, однако я каким-то образом сумел уговорить ее завести со мной интрижку. И оказывается, что этот наш роман начался совсем недавно, чего я не ожидал. Странно также, что я стал искать утешения именно у нее, зная, что Чарли сошлась с Брайаном.

Судя по тому, что я узнал о Сайласе – обо мне, – я никак не мог хотеть иметь отношения ни с кем, кроме Чарли.

Месть? Может, я просто использовал Аврил, чтобы получать информацию о Чарли и Брайане?

Я провожу следующие десять минут, обдумывая то, что я узнал, бродя по кампусу школы в поисках спортивного отделения. Все здесь кажется мне одинаковым: лица, здания, дурацкие мотивационные постеры. В конце концов я сдаюсь и захожу в пустой класс. И, сев у задней стены, расстегиваю молнию на рюкзаке, заполненном моим прошлым. Я достаю дневники и несколько писем и раскладываю их в хронологическом порядке. Большинство писем – это письма Чарли от меня самого и письма Чарли мне, но некоторые были написаны ей ее отцом из тюрьмы. Это вызывает у меня грусть. Есть еще несколько писем от разных людей – надо думать, от ее друзей и подруг. Их послания раздражают меня, они полны дурацкой подростковой неуверенности в себе и написаны с орфографическими ошибками. Я раздраженно отбрасываю их в сторону. Мне кажется, то, что происходит с нами, не имеет отношения к кому-то еще.

Я беру одно из писем, которые Чарли написал ее отец, и читаю его первым.