Никогда-никогда. Часть 2

В течение долгого времени ко мне никто не приходит. Судя по всему, это такой вид наказания. Я хочу пить, а также в туалет. Продержавшись, сколько могла, я, наконец, испражняюсь в пластиковый стаканчик, оставленный после завтрака, и ставлю его в угол комнаты. Шагаю вперед и назад, дергая себя за волосы, пока не чувствую, что с такими успехами вскоре сойду с ума.

Что, если никто не вернется? Что, если меня оставили здесь умирать?

Дверь не поддается; я заработала кучу синяков, пока била по ней кулаками. Кричу о помощи, пока не начинает хрипеть горло.

Сажусь на пол, уперевшись головой в ладони, и тут дверь открывается. Я вспрыгиваю на ноги. Это не сиделка — на сей раз кто-то моложе. Ее рубашка висит на худом теле. Девочка похожа на ребенка, который решил сыграть в переодевание. Я насторожено разглядываю ее, пока она заходит в мои крошечные хоромы. Она замечает стаканчик в углу и поднимает брови.

— Тебе нужно в туалет?

— Да.

Она ставит поднос, и у меня начинает урчать живот.

— Я просила о встрече с доктором.

Ее взгляд бегает из стороны в сторону. «Волнуется. С чего бы?»

— Доктор сегодня занят, — она не смотрит мне в глаза.

— А где другая сиделка?

— У нее выходной. — Чувствую запах еды. До чего же я голодна!

— Мне нужно в туалет. Можешь меня отвести?

Она кивает, но смотрит как-то испуганно. Я выхожу за ней в небольшой коридор. Что это за госпиталь, где туалет находится отдельно от комнаты пациента? Она отходит в сторону, пока я делаю свои дела, и выкручивает себе руки, с каждой секундой становясь все более красной.

Когда я заканчиваю, она делает огромную ошибку и поворачивается спиной. Девочка открывает дверь, и я достаю обломок трубы из-под рубашки и прижимаю его к ее шее.

Она снова поворачивается ко мне, ее глаза-бусинки округляются от страха.

— Медленно опусти на пол ключи и отойди. Иначе я перережу тебе глотку.

Она кивает, ключи лязгают об пол, и я накидываюсь на нее с направленным на шею орудием, запихивая девчонку в комнату, и толкаю на кровать. Она кричит.

Затем я выбегаю, прихватив с собой ключи. Закрываю дверь как раз в тот момент, когда она мчится к ней с открытым в крике ртом. Мы боремся несколько секунд, пока она пытается освободиться, но я быстро вставляю ключ и со щелчком проворачиваю его в замке.

Дрожащими руками пытаюсь найти ключ к следующей двери. Не знаю, чего мне ждать, когда я ступлю за нее: больничного коридора, сиделок с врачами? Затянут ли меня обратно в клетку?

Нет.

Я ни за что не вернуть. Я разделаюсь с любым, кто попытается остановить меня.

Открыв дверь, я не вижу ни персонала, ни больничных комнат. Вместо этого передо мной предстает огромный винный погреб. В сотне маленьких выемок лежат пыльные бутылки. Пахнет брожением и грязью. Сбоку погреба видна лестница, а сверху дверь.

Я бегу к ней, больно стукнувшись мизинцем о бетон и чувствуя, как кровь стекает по ноге. Чуть не поскальзываюсь, но вовремя хватаюсь за перила.

Дверь выходит на кухню, шкафчики и пол освещаются единственной лампочкой. Я не останавливаюсь, чтобы осмотреться. Мне нужно найти… выход! Берусь за ручку, на сей раз дверь оказывается открыта. Издаю победный клич и выбегаю на улицу. В нос бьет запах свежего воздуха. Я благодарно вдыхаю его.

А затем бегу.

Глава 17. Силас

— Ты не можешь просто ворваться туда, Силас! — Кричит Лэндон.

Я пытаюсь перебраться через ворота, но мои ноги постоянно соскальзывают.

— Лучше помоги мне, — кричу я в ответ.

Брат подходит ко мне и подставляет руки, при этом не переставая отговаривать меня от данной затеи. Я становлюсь на них, и он приподымает меня. Хватаюсь за верхнюю часть прутьев.

— Вернусь через десять минут. Я просто хочу осмотреться. — Знаю, он не верит ни единому слову, потому я умалчиваю о том, что считаю Кору замешанной в этой истории. Если девчонка в доме, то я заставлю ее все рассказать.

Наконец, забираюсь наверх и спрыгиваю по другую часть ворот, попав ногами в лужу грязи.

— Не уходи, пока я не вернусь.

Поворачиваюсь и всматриваюсь в поместье. Оно примерно в двухстах метрах от меня, скрыто за рядами плакучих ив. Они напоминают длинные щупальца, тянущиеся к двери и принуждающие меня шагать вперед.

Медленно иду по тропинке к крыльцу. Прелестный дом. Понимаю, почему Чарли так по нему тосковала. Заглядываю в окна: на верхнем этаже в двух из них горит свет, но нижний этаж весь в кромешной тьме.

Крыльцо занимает практически всю переднюю часть поместья. Мое сердце так быстро колотится, что я его слышу. Не считая периодическое жужжание жуков и биение моего пульса, здесь царит полная тишина.

«Уже нет».

Лай такой громкий и такой близкий, что у меня начинает вибрировать живот и грудь. Я не вижу, откуда он доносится.

Замираю на полушаге, боясь сделать лишнее движение.

В воздухе раздается низкое рычание, похожее на гром. Я медленно оглядываю через плечо.

Прямо за мной стоит собака, обнажившая свою пасть и злобно скалящая на меня зубы, — они такие острые и белые, что кажется, будто они светятся.