Никогда

Когда владения его почти обезлюдели, он призвал тысячу самых ветреных и самых выносливых своих приближенных, и вместе с ними удалился в один из своих укрепленных монастырей, где никто не мог потревожить его. Здание это — причудливое и величественное, выстроенное согласно царственному вкусу самого принца, — было опоясано крепкой и высокой стеной с железными воротами. Вступив за ограду, придворные вынесли к воротам горны и тяжелые молоты и намертво заклепали засовы. Они решили закрыть все входы и выходы, дабы как-нибудь не прокралось к ним безумие и не поддались они отчаянию.

Она остановилась, думая, что неважно с какой стороны двери они были, не было никакой гарантии на безопасность как вне, так и внутри дворца Просперо. Она была вынуждена признать, что это обрекало их на гибель, но это только заставило ее читать дальше, чтобы узнать, что произойдет. Как По собирался выходить из положения, если не было выхода? Она пробежалась взглядом по последнему абзацу.

Шуты... импровизаторы... танцовщицы… музыканты… красавицы и вино. Все это было здесь, и еще здесь была безопасность. А снаружи царила Красная смерть.

Бла-бла. Она перевернула страницу.

— Ты пропускаешь это? — спросил он.

— Нет, — солгала она с замиранием сердца. — Я просто быстро прочитала.

Это была настоящая вакханалия, этот маскарад. Но сначала я опишу вам комнаты, в которых он происходил. Их было семь – семь роскошных покоев.

На этом моменте Изобель впервые почувствовала, что погружается в происходящее. Постепенно слова стали исчезать, и перед ее глазами в медленном темпе замелькали картинки придворных. Это было так, будто она каким-то образом погрузилась в слова автора. Вскоре слова стали нечеткими, вместо них возникло чувство, что она находится в центре событий, словно видеокамера, охватывающая множество комнат и пролетающая над головами костюмированных актеров.

Каждая из семи комнат имела свой цвет и пару высоких готических окон. Первая комната была голубой, вторая — красной, третья выкрашена в зеленый цвет, четвертая — в оранжевый, пятая была белой, а шестая — фиолетовой. Последняя комната была выкрашена в черный цвет с темными занавесками и кроваво-красными окнами.