Никого над нами

— Зачем по этой дороге-то поехали? — Я не дал увести разговор в сторону, почувствовав какую-то недосказанность.

— Последний раз в Тир-Ле-Конте преподобный был несколько лет назад и вполне может отправиться короткой дорогой.

— И что с того? — рассмеялся я. — Его вера не так сильна, как ваша?

— Он просто не представляет., как опасен этот путь ночью, — смиренно ответил церковник, пропуская мой смех мимо ушей.

— Как выглядит ваш гость? — Кевин Свори — седоусый рыцарь, выполнявший особые поручения моего деда, — легко вскочил в седло и направил к нам своего коня.

— Выглядит лет на полсотни, ростом с меня, но гораздо худее. На подбородке красное родимое пятно, — перечислив, задумался отец Густав. — Так, Жерар?

— Носит простой серый балахон, на среднем пальце левой руки перстень с вырезанной на рубине печатью ордена, — добавил от себя охранник священника. — Свита в полдюжины человек: слуга и пятеро телохранителей. Путешествуют верхом.

— Не встречали. — Я стянул через голову испачканную гарью, вином и кровью рубаху и кинул ее Эдвину, который зацокал языком, разглядывая след, оставленный у меня поперек ребер когтем косильщика. Поджившая царапина меня уже не беспокоила, но все же, пожалуй, стоит промыть ее крепким вином. Хоть серой хворью я в свое время и переболел, но мало ли…

— Никого не было, — закивал слуга, передав мне свежую рубаху. — Не могли мимо нас проскочить…

— Может, в пути задержался или по объездной дороге отправился. — постарался скрыть свое беспокойство священник. — Жерар, мы точно засветло до Старых ключей доберемся?

— Точно. — Охранник поправил висевший в петле обоюдоострый боевой топор. — Только надо поторопиться — вечереет.

— Нас подождите. — Неожиданно для себя я принял решение присоединиться к заинтересовавшему меня настоятелю монастыря и, сделав еще один глоток вина, убрал флягу в седельную суму. — Вместе веселее…

— Нам возвращаться надо, — напомнил мне хмурый Свори, которому уже порядком осточертело со мной нянчиться.

А уж тащиться неведомо куда по такому солнцепеку… Он и так весь в своем панцире взопрел.

— Не хочешь совершить богоугодное дело? — скривился я, упорствуя на своем вовсе не из-за особой любви к церковникам. Просто после возвращения в Тир-Ле-Конт разговор с дедом предстоит не из приятных, а до завтра, глядишь, он чуток остыть успеет. — Поехали, развеемся…

— Хорошо, — кивнул Свори, поджав губы, но оспаривать приказ не решился. — Кольчугу надень.

— Еще чего! — фыркнул я, не собираясь накидывать поверх рубахи даже камзола, и забрался в седло. Понятно, что старому рыцарю поперек горла приказы мальчишки полутора десятков лет от роду выполнять. Да только деваться ему некуда — хоть княжеский перстень рода Лейми и унаследует мой старший брат, я, как ни крути, тоже внук своего деда. Ничего, недолго охране меня терпеть осталось — давно уже пора к отцу в Альме возвращаться. — Рони! Нож мой принеси! Только смотри, до лис-токрута не дотрагивайся. И лезвие не лапай, протри сначала!

— Сам бы забрал, — не отказал себе в удовольствии проворчать Свори, который вовсе не пришел в восторг оттого, что его оруженосцу придется углубиться на десяток шагов в Ведьмину плешь. Да еще вытаскивать метательный нож из излишне любопытной твари, пришпиленной к дереву моим броском.

— Мог бы — забрал. — Я не стал ничего объяснять, проверяя, насколько хорошо очистилось от крови демона лезвие кинжала. Сейчас смешно вспомнить, но когда отец узнал о моих с братом вылазках в Ведьмину плешь, влетело нам изрядно. Тогда он и стребовал с нас обещание никогда больше не соваться в это проклятое место. И об этом обещании не преминул мне перед поездкой в Тир-Ле-Конт напомнить. — Эдвин, арбалет возьми.

Прищурившийся рыцарь, вокруг глаз которого залегли глубокие морщины, дождался, пока Рони — долговязый белобрысый парень всего на пару лет постарше меня — высвободит из старого вяза метательный нож и вернется к нам, и только после этого придирчиво осмотрел снаряжение оруженосцев. Усиленные зерцалами кольчуги, шлемы с бармицами и толстые кожаные штаны и куртки могли пригодиться на случай схватки с пошаливавшими в округе разбойниками или выбравшимися из плеши демонами, но в такую жаркую погоду в них можно было запросто свариться заживо в собственном поту.

Я вытер взмокший лоб и оглядел пронзительно-голубое небо. Ни облачка. И хоть дело уже к вечеру близится, солнце жарит ничуть не меньше, чем несколько часов назад. Еще раз оглядел сгоревшее почти до костей тело, дождался, пока священник заберется на невысокого смирного конька, преспокойно общипывавшего осинку, и направил Звездочку на заброшенную дорогу, обочины которой заросли высокой травой.

Закончив устраивать разнос младшему из оруженосцев — круглолицему и полноватому Анри, не от большого ума расстегнувшему усиленную бронзовыми бляхами куртку, Свори тут же нагнал меня и поехал рядом. Передавший через него нож Рони ускакал вперед проверять дорогу, а его проштрафившийся товарищ плелся сзади, глотая поднятую копытами наших лошадей пыль.