Никола Русский. Италия без Колизея

Результаты этой перетасовки сказались немедленно. Бывший офицер «Железной дивизии»[80], а теперь инвалид-астматик И. Пузенко умер в припадке астмы в первый день по прибытии в приморский лагерь AAI Меркателло[81], где ему, как астматику, климат был более чем вреден. В последующие дни врачебная часть AAI, главным образом возглавляющая ее в лагере Капуа доктор Chiappini начала «чистку» стариков, отбирая всех больных туберкулезом и подозрительных по этой болезни, то есть именно тех, для кого был в прошлом организован лагерь Пагани.

Эти старики и инвалиды направлены в близлежащий лазарет-изолятор «Казаджиове»[82], где питание значительно хуже, чем даже в лагерях, холод, помещения сыры настолько, что стены покрыты плесенью, а лечения вообще никакого нет, так как врачи не делают ежедневных обходов палат. Активные туберкулезники там перемешаны с подозрительными, и последние там поставлены перед реальной угрозой заразиться. Кроме того, всем, попавшим в этот изолятор, запрещено появляться в лагерях, они разлучены со своими семьями и лишены возможности получать доступный даже бедным беженцам уход.

По этой «чистке» особенно пострадали русские и югославы. Остальные национальные группы, имеющие защитников вне лагеря, в изоляцию не попадают. Так, например, среди изолированных нет ни одного итальянца-триестинца, хотя больных туберкулезом, продолжающих жить в лагерях, среди них много.

За последнее дни в изоляцию из одного только лагеря Капуа попали следующие русские: гг. Мережко, Недожогин, Куликовский, проф. Б. Ширяев, Дарсавалидзе, Вальсагов и Литвянский. Большинство из перечисленных имеют закрытую форму туберкулеза и не заразительны для окружающих, в чем ими предоставлены анализы и другие удостоверения от авторитетных медицинских учреждений, как, например, от клиники Международного Красного Креста в Неаполе. Но ничто не помогает им вырваться из поставленной AAI ловушки: старший консультант изолятора «Казаджиове» профессор Паппия, пользующийся, кстати сказать, в неаполитанских врачебных кругах очень незавидной репутацией, голословно отвергает все мнения прочих врачей, даже не ознакамливаясь с ними, но сопровождая свои «диагнозы» далекими от вежливости характеристиками этих врачей.

В чем же разгадка этих более чем странных действий AAI? Разрешить этот ребус можно, конечно, лишь проникнув в само управление этого достойного учреждения, но невольно приходят на ум некоторые общеизвестные факты, как, например, тот, что при ликвидации ИРО за каждого старика и за каждого члена его семьи было внесено по 1 500 долларов на его дожитие. В целом это представляет очень значительную сумму, которая вместе с самими стариками и их семьями переходит к тому учреждению, под чью опеку они попадают, в данное время – к AAI. Факт второй: такса платы за каждого больного, поступающего в изолятор «Казаджиове» по своей воле – 1700 лир; за беженца же – 2500 и 3000 лир в день. При развитии в Западной Европе системы всякого рода комиссионных оплат владельцы изолятора «Казаджиове» (предприятие это частное) несомненно могут выделить достаточный комиссионный процент тем, кто доставляет им хороших клиентов, да еще в массовом порядке.

Удобно и то, что русские и югославы – национальные группы беженцев, поставленные волею судьбы в особо тяжелые формы бесправия и белого рабства, не могут выразить своего протеста, так как не имеют достаточно авторитетных защитников.

[Н. Удовенко]

«Русская мысль», № 627,

Париж, 27 января 1954 г.

Золотой век

Всё вы, господа, нашу эпоху ругаете. И такая она, и распротакая, не эпоха, а прямо сплошная коллективизация. Ложись и помирай! Извините, но я с вами не согласен. Наша эпоха: кому – как. По выражению Маяковского: «Кому бублик, а кому дырка от бублика, то есть демократическая республика».

Вот, например, нашему брату – фельетонисту эта самая эпоха – золотое дно, Клондайк, Торгсин. Покуривай и темы лопатой греби!

В прежнее время во Франции знаменитый фельетонист Рошфор всю жизнь про Наполеона Третьего писал. И Наполеона уж нет, а он всё пишет. Читатель плачет от скуки, а Рошфору где другую тему взять? Пусто. Ничего фельетонного.

Или у нас был В. М. Дорошевич[83]. Так он целыми днями у Тестова в трактире сидел, всех знакомых и незнакомых за полы ловил:

– Миленький, пожалейте хоть вы меня, дайте темочку! Федор, – кричит официанту, – услужи, дай тему, пятерки тебе не пожалею.

– Всей бы душой для вас, Влас Михайлович, – да не могу: всё в порядке. Расстегайчиков не прикажете?

А теперь? Берите любую газету и начиняйте прямо с сенсационной информации.

Мориссон из Лондона Массадыку кричит:

– У нас национализация – это социализм, а у вас национализация – это грабеж! Я тебя в Гаагу к мировому потащу!

Массадык на своей тегеранской кровати лежит, Иноземцевы капли стаканами глотает и ему в ответ:

– Хлеб-соль в ООН вместе, а табачок в Персии врозь. Плюю я на твоего Гаагского мирошку!