Никола Русский. Италия без Колизея

Главная из них – ежегодные состязания в незаметном присвоении различных вещей. Победителя, набравшего больше всех, торжественно усаживают за стол в „бюро офиса“ – алтаре главного храма. Его награждают высоким званием „шефа“ на севере и „капо“ на юге. Пред ним все склоняются и поют ему гимн. Другая игра – „очерет“. Все становятся один за другим, и каждый старается незаметно проскользнуть вперед. Замеченных бьют.

Пища Ди-Пи чисто вегетарианская – только бобы и картофель. От мяса и жиров они отворачиваются, говоря:

– Отцы наши этого не ели и мы есть не будем.

Домашняя утварь дипийцев состоит из камней и обрубков, обязательно тщательно завернутых во что-либо и увязанных обрывками веревки. На этих приспособлениях едят, спят и сидят. Они называются „чемоданы“. Дипийцы их бережно хранят и всюду таскают за собою. В дни празднеств, называемых „эмиграция“, эти „чемоданы“ выносят на площади поселков, долго топчутся вокруг них и дают жрецам „документи“. Потоптавшись, тащат „чемоданы“ обратно, испуская при этом горестные вопли. Эти „чемоданы“ своего рода символы. Сидеть на „чемоданах“ – излюбленное времяпрепровождение дипийцев.

Ритуально символические элементы имеются и в характере их одеяний. Раз в год, в середине лета „директор“ и жрецы-„магазиньеры“ раздают всем пучки цветущих трав для ношения спереди ниже пояса. На юге к ним добавляются еще фиговые листки. При этой церемонии поется славословие богине „мисс“ сопровождаемое возгласами „слава вельфару“. Мужчины племени прицепляя эти пучки и листья, обычно произносят магические заклинания, смысл которых неясен. Расшифровка этих слов требует особого филологического анализа.

Северные (германские) Ди-Пи более оседлы, южные – явные кочевники, беспрерывно переселяющиеся из кампа в камп, как называют они свои стойбища.

Обычай дипийцев при приветствии спрашивать: „куда вы едете?“. Вежливый ответ: „Чёрт его знает!“. Вопрос: „Когда?“. Ответ: „Известно ему же“.

В психике этого племени отмечены странные особенности. Красный цвет, мужчины с усами и общеупотребительные орудия – серп и молоток, – приводят их в ярость, смешанную с ужасом. Отвращение и негодование выражаются у них словом „ИРО“. Пример: муж, недовольный стряпней жены, кричит:

– Что ты меня ировской болтушкой кормишь?!

Зато слова „права человека“, „демократические свободы“, „гуманизм“ приводят дипийцев в неописуемый восторг, выражаемый гомерическим хохотом. Стоит одному из них сказать „права человека“, как все окружающие разражаются дружным смехом.

– Демократические свободы! Гуманизм! – отвечают ему, катаясь в судорогах неудержимого веселья, – „Права человека“!»…

На этом месте интереснейшего доклада этнографа будущих времен у меня сломался карандаш. Очинить было нечем и я не смог записать дальнейшего.

«Наша страна», № 93,

Буэнос-Айрес, 27 октября 1951 г.

Два голоса и хор

Радиолюбители, надо полагать, люди особенно склонные к обобщениям; выражаясь современно – к коллективизации. Частники всякого рода их не интересуют, даже им как то неприятны. Запустит, например, такой любитель в эфир сбою машину и наскочит в нем на такого певца, какого даже сквозь ее хрип без отвращения можно слушать: казалось бы, тут и стать! Так нет! Сейчас же повернет регулятор и нечто совсем невообразимое поймает, вроде джаза на колумбийских сковородках. Но при глубоком философском подходе, даже и в этих коллективизациях можно установить некоторый смысл. Всё существующее – разумно. Прав старик Гегель.

Мы, например, здесь у себя уже привыкли Италию слушать. Бывает, что наскочим в эфире на знаменитую миланскую «Скалу». Там первый акт «Фауста» идет. Мефистофель объявляет:

– Я здесь, чему ты дивишься…

Главный наш любитель сейчас же регулятор на три пункта повернет и мы слышим:

– В САСШ раскрыта новая организация атомного шпионажа. Нити ведут в советское посольство.

Мы опять в «Скалу». Мефистофель – нам:

– Ты хочешь злата?…

Новый поворот регулятора:

– В Гонг Конг прибыло 60.000 тонн каучука, проданного Англией Мао Цзедуну…

Опять крутнем. Тольятти в Риме выкрикивает:

– Современные демократические формы явно одряхлели…

А из «Скалы» ему уже Фауст отвечает:

– Ты не можешь возвратить мне молодость.

Ну, разве нет смысла в радиоверчении? Тут мы уже по всему миру крутить начнем. Везде побываем, всего послушаем, а потом снова в «Скалу». Там Мефистофель дает исчерпывающее резюме:

– Идол тот – телец златой. Он царит во всей вселенной!

* * *

Советское правительство идет везде к поощрению всего разумного. Даже и в эфире. Оно освобождает радиолюбителей от необходимости крутить регуляторы и само производит соответствующую коллективизацию с «Голосом Америки». Получается очень интересно и даже поучительно. Соберемся мы бывшие Ировские, а теперь неизвестно чьи Ди-Пи русского происхождения, и слушаем. «Голос Америки» начинает:

– Слушайте сообщение «Голоса Америки».

Сейчас же на той же волне и Москва голос подаст:

– Прослушаем попурри из замечательной, подлинно русской оперы нашего национального гения…

«Голос Америки» понатужится и выкрикнет: