Никола Тесла. Безумный гений

Бодлер хранил напряженное, выжидательное молчание с едва уловимым оттенком сарказма; уж он-то знал, что починить эту груду металлолома невозможно. Но еще он знал, что один вид искореженной железной громадины в два счета собьет спесь с любого выскочки.

Внезапно в тишине раздался задорный, звонкий смех Николы. Смех тут же прекратился, но его эхо гулко прокатилось по стенам мастерской.

Никто из рабочих не пошевелился. Управляющий искоса взглянул на своих людей и тут же отвернулся. У него не было ни малейшего желания обсуждать с ними происходящее.

Тесла вновь засмеялся. Управляющий принялся нервно раскачиваться на каблуках, но так и не произнес ни слова. Через минуту Никола, обогнув машину, предстал перед публикой.

Рабочие наблюдали, как он обходит раненую машину, исследуя ее сантиметр за сантиметром. Губы его беззвучно двигались.

Закончив осмотр, Тесла вытер платком руки, глубоко вдохнул и с шумом выдохнул. Потом немного отошел назад, чтобы еще раз окинуть взглядом динамо-машину.

И опять разразился смехом.

На этот раз приступ смеха был таким сильным, что вскоре перерос в лающий кашель, и Николе пришлось согнуться в три погибели, чтобы справиться с напастью. Прикрыв рот рукой, он с виноватым видом покосился на управляющего, но при виде его вытянутой физиономии не выдержал и вновь засмеялся. А для того чтобы остановиться, ему снова пришлось закашляться.

В мастерской стало тихо.

Никто из рабочих не двигался с места.

Управляющий молчал.

Справившись с собой, Никола повернулся к рабочим и с покаянным видом произнес по-французски:

– Господа, я должен извиниться перед вами. Мне, право, очень жаль. Все дело вот в чем… – Он вернулся к машине. – Взгляните сюда. – Голос Теслы был полон неподдельного тепла, словно у заботливого родителя, живописующего проказы любимого отпрыска. – Эти провода слишком тонкие для постоянного тока. Видите? Вот здесь! И здесь! Везде! Смотрите, смотрите! Откуда здесь конденсаторы такого размера? Кто их сюда поставил? – страстно вопрошал Никола. – Видите? Вы же сами все видите, не правда ли? Господа, при должном инженерном сопровождении эта машина прослужит еще не один год! – радостно заключил он.

Остальные по-прежнему не двигались и хранили молчание. Здоровенные угрюмые работяги смотрели на Теслу так, будто он только что справил нужду прямо на пол.

Никола встряхнулся и продолжал:

– Только не подумайте, что я обвиняю кого-то из вас! Нет! Вовсе нет. Боже упаси. Для всех нас это замечательная возможность… – Он сглотнул слюну. – Я все покажу, если кто-нибудь будет столь любезен, что одолжит мне ящик с инструментами.

Рабочие переглянулись. Ни один не шевельнулся.

Никола с опаской приблизился к самому крупному из них. Огромный детина, даром что был наголову выше своих товарищей, выглядел недалеким и вполне безобидным. Подойдя ближе, Тесла бережно поднял стоявший у ног рабочего ящик и, не сводя глаз с его лица, отступил назад, к сгоревшей машине. Оказавшись вне досягаемости народного гнева, он решился повернуться к машине, встав спиной к присутствующим.

Обернувшись на мгновение, Никола жестом попросил публику набраться терпения и, снова обратившись взглядом к сломанному агрегату, изо всех сил напряг мускулы. Через несколько мгновений он выпрямился и с величайшей осторожностью повернулся к остальным. Демонстрируя, как именно следует наладить динамо, он стойко воздерживался от выражения бурной радости.

Управляющий Бодлер и все без исключения рабочие, не отрываясь, следили за каждым движением Николы. Ни один не подавал виду, что смущен эксцентричным поведением новичка. Уроженцы неспокойных краев, они с детства усвоили, что свои чувства лучше держать при себе. Даже если бы Тесла взял на себя труд внимательнее вглядеться в их лица, он не прочел бы в них ровным счетом ничего.

Хотя нет: с лица управляющего Бодлера исчезла презрительная ухмылка.

Глава девятая Осень Париж

Осенней ночью Никола сидел в сумрачной квартире на бульваре Сен-Мишель и всем своим существом стремился узреть сквозь стены приметы надвигающейся бури.

В комнате было так душно, что лоб молодого человека покрылся испариной, а ночная сорочка пропиталась потом. Тесла не обращал на это прискорбное неудобство ни малейшего внимания, целиком сосредоточившись на своем занятии, подобно музыканту, дошедшему до сложного участка партитуры.

Ничто, кроме ужасной духоты, не говорило о приближении ненастья. Едва ли приходилось ждать грозы; в это время года в облаках не скапливалось достаточно электричества, чтобы начал громыхать гром и засверкали молнии. Скорее уж можно было рассчитывать на снегопад. Тем не менее Тесла держал окна плотно закрытыми, напрягая чутье, чтобы ощутить далекие разряды. Он поставил перед собой задачу выяснить, есть ли у человека орган, способный чувствовать перемену погоды, – вроде усов у кошки.

В тот вечер видения исчезли, едва Никола переступил порог квартиры, и не докучали ему вот уже несколько часов. Однако чтобы их контролировать, ему требовалось все больше сил. Ощущение было такое, будто он сдерживает самый мощный на свете чих.