Никола Тесла. Безумный гений

Морган подмигнул гостю и многозначительно погладил живот. – Так, а это что? Тосты, надо полагать! Поджаристые! Возможность угодить своему чреву – одна из главных привилегий, доступных богачам. Так и знайте, друг мой! Если у вас есть мягкая постель, из которой не хочется вылезать, и больше еды, чем вы можете съесть, значит, вы в жизни чего-то добились. Определенно! Чем быстрее вы набираете вес, тем больше преуспеваете! – Посмеявшись собственной шутке, финансист бросил дворецкому: – Подождите здесь. Заберете посуду, когда я закончу.

И Морган с видом искушенного гурмана принялся смаковать блюда. Казалось, об Эдисоне он попросту забыл.

– Мистер Морган! Не будете ли вы столь любезны…

– Томас! – Морган остановил гостя небрежным взмахом вилки. – Человеку не пристало волноваться. Это вредит пищеварению.

– Как же я могу не волноваться, если…

– Спокойствие, друг мой! Спокойствие. – По-прежнему не глядя на Эдисона, банкир все же сделал гостю одолжение и прервал процесс тщательного пережевывания пищи (подцепил вилкой – прожевал – проглотил, подцепил – прожевал – проглотил) ровно настолько, чтобы успеть произнести: – Возьмите себя в руки, если рассчитываете на мою поддержку.

У Эдисона от ярости перехватило горло.

– Мистер Морган, для моей работы жизненно важно…

– Для нашей работы.

– Да, разумеется. Для нашей работы.

– На сегодняшний день?

– Что?..

– На сегодняшний день. Здесь и сейчас. Как говорится. – Подцепил, прожевал, проглотил. Подцепил, прожевал, проглотил.

– Мистер Морган! – выкрикнул Эдисон вне себя от гнева и ужаса и, спохватившись, продолжал куда сдержаннее: – Мистер Морган, у моей компании есть все, чтобы возглавить процесс повсеместной электрификации.

Морган всецело отдался ответственному и увлекательному процессу пережевывания пищи. Набив рот, он старательно работал челюстями, время от времени прихлебывая вино. Не прерываясь, он жестом велел гостю переходить к делу.

В душе у Эдисона все клокотало от гнева, однако он умел держать себя в руках.

– Что ж! Ладно. Увеличивать финансирование…

– Да, так что с финансированием? – поторопил его банкир, намазывая масло на булку.

– Нецелесообразно.

Морган кивнул, не отрываясь от еды, махнул вилкой, давая понять, что разговор окончен, и снова принялся жевать, так что посетителю оставалось лишь покинуть комнату, стараясь не слишком шуметь.

Едва за Эдисоном закрылась дверь, Морган с усмешкой бросил вилку и зажег сигару.

– М-м-м. Чудно! – пробормотал он и подозвал дворецкого. – А теперь отнесите-ка это на кухню и подогрейте. Все должно быть готово к приходу следующего гостя. Я собираюсь попросить Джорджа Вестингауза об одной пустяковой услуге.

Дворецкий с достоинством поклонился и покатил тележку к дверям.

– Через три минуты после прихода Вестингауза, – продолжал Морган, – несите все обратно. Ровно через три минуты.

– Да, сэр.

– Постойте! – спохватился банкир, что-то поспешно подсчитав в уме. – Накройте на двоих.

Слуга кивнул, с грохотом выкатывая тележку за порог, и в кабинете Моргана ненадолго воцарились мир и покой. Финансист умел ценить такие моменты. Поудобнее устроившись в глубоком мягком кресле, он с наслаждением затянулся сигарой.

У человека в его положении не было ни единой причины не любить жизнь. И Дж. Пьерпонт Морган любил ее всей душой. Не только миф о сверхъестественно удачливом предпринимателе, но и неприглядную правду: перебои с пищеварением, изуродованные артритом суставы, основательное брюшко, седину и лысину.

Он любил жизнь, которую выстроил своими руками, и умел радоваться каждому новому дню. Он упивался властью над людьми и дурачил их без всякой жалости. Его желудок работал как часы, а сон был безмятежен.

Глава двадцать третья Май 1888 Манхэттен

Ассистентка Теслы Нэлл Уитэкер уже третий раз подряд задержалась на работе за полночь. В углу лаборатории отсчитывали секунды старинные часы, и измученная до крайности Нэлл находила утешение в их мелодичном тиканье.

Старые часы были единственной привычной и нестрашной вещью в электрической лаборатории Теслы – прочая обстановка внушала Нэлл благоговейный ужас.

Взять хотя бы освещение. За окном царила непроглядная безлунная ночь, а в лаборатории было светло как днем. Нэлл в жизни не видела ничего подобного: как будто в доме не было ни стен, ни потолка, а на дворе стоял солнечный полдень.

На потолке, по всей длине комнаты, были с одинаковым интервалом развешены дуговые лампы. То были лампы нового образца, создавая которые изобретатель учел ошибки Равея. На место массивных динамо-машин пришли компактные генераторы. Вопреки всеобщим опасениям, они прекрасно справлялись с «неуправляемым» переменным током.