Никола Тесла. Безумный гений

Эдисон не стал выглядывать в окно своей манхэттенской конторы, чтобы полюбоваться на грузовики, доставившие в лабораторию на соседней улице новое оборудование. Он знал, что клерки исподтишка наблюдают за ним. Так батраки на ферме ждут, что станет делать хозяин, когда налетит ураган. Старо как мир. Для подчиненных Босс с головой ушел в работу. Склонившись над открытой книгой, он пытался определить направление света новой лампочки. Лицо Эдисона было непроницаемо: тот, кто знал Босса много лет, мог бы наблюдать за ним целый день и не заметить ни единого проблеска человеческого чувства; он словно обратился в камень.

Эдисону было известно, что за последние два дня наниматься к Тесле приходили десятки мужчин и даже несколько женщин. А это, как бы то ни было, очень много народу.

— Рано пташечка запела, — пробормотал Эдисон сквозь зубы. Так его матушка говорила о тех, кто слишком быстро выбрался из грязи в князи. Рано пташечка запела, а столько подпевал ей не по чину.

Босса вся эта шумиха нисколько не удивляла: он всегда считал своим главным преимуществом умение разбираться в людях. Он сразу почувствовал, что с этим Теслой не оберешься хлопот. Эдисон вообще не доверял людям с гладкой речью и хорошими манерами: они заморочат вам голову, усыпят сладкими словами и ограбят. С тех пор как этот идиот Вестингауз предложил Тесле миллион долларов вкупе с солидными авторскими выплатами, в лаборатории на углу закипела работа. Судя по новому оборудованию и числу соискателей, готовится нечто грандиозное. Как можно давать такую власть субъектам вроде этого проныры? Однако к чему такая секретность? Не взрывчатку же он там изобретает? Хуже: этот эмигрантишка затеял игры с переменным током, сулящим немедленную смерть всякому, кто случайно прикоснется к проводу, о чем он, Эдисон, не устает твердить тем, кто готов его слушать. Старый добрый, практически безвредный постоянный ток нельзя менять на грозный и непредсказуемый переменный. Он сжигает плоть до костей и мгновенно останавливает сердце. Все, кто имел представление об электротехнике, догадывались об опасных экспериментах Теслы, и все же за ними скрывалось нечто другое, еще более зловещее. А иначе зачем ему понадобилось прятаться за стенами лаборатории, словно какому-нибудь черному магу или некроманту? Если бы постоянный ток взяли на вооружение по всей Америке, никто не стал бы тратить бешеные деньги на сомнительные опыты наглого иностранца.

А что, если, размышлял великий изобретатель, устроить в лабораторию к Тесле парочку парней из Джерси, кого-нибудь, с кем он точно не знаком? Врага надо знать в лицо, сейчас больше, чем когда бы то ни было. За успех лазутчику можно посулить жирный куш — на словах, разумеется. Или даже разрешить оставлять себе назначенное Теслой жалованье. За преданность приходится платить. Пусть шпион поживится за счет двух господ, главное — чтобы Эдисон вовремя узнавал, что задумал противник. Не приходится сомневаться, что выскочка в своей лаборатории колдует не только над силовой станцией в Филадельфии, о которой мечтает этот кретин Вестингауз.

На соседней улице определенно творилось что-то еще. Что-то куда более серьезное, чем работа над уличным освещением. Получив доступ к большим деньгам, Тесла мог отважиться на нечто совершенно новое и чертовски опасное.

«Если в мире есть кто-то страшнее возомнившего себя гением безумца, — резюмировал про себя Эдисон, — это возомнивший себя гением безумец, располагающий миллионом долларов».

Глава двадцать пятая Три года спустя Филадельфия

В реальном мире прошло три года, в течение которых Никола почти не покидал привычного кресла-качалки. Мостиком в реальность была лаборатория, где видения обретали жизнь.

Эта пора была бы лучшей в жизни Теслы, если бы не одиночество и не тоска по дружбе более глубокой и преданной, чем бывает у партнеров по бильярду. Пока что его судьба складывалась именно так, как предсказала мать, когда они возвращались с кладбища после похорон Дане. Имя Николы не принесло новой славы компании Эдисона, зато его собственная слава однажды явилась к нему на порог в образе Джорджа Вестингауза.

Дух отца утратил власть над сыном. Железные шипы больше не терзали Николу, отцовские проклятия перестали стучать в его висках. Ужас отступил, и прошлое померкло. Теперь Милутин вспоминался Тесле добрым благородным человеком, который очень старался быть хорошим отцом. И в глубине души сын знал, что так оно и было.

Мать Николы старела и слабела, по-прежнему наотрез отказывалась переезжать в Америку. Джука Тесла черпала силу из земли, по которой привыкла ступать, она не желала умирать на чужбине.