Никола Тесла. Изобретатель будущего

Шумпетер был очарован ролью инноваций в современной экономике и подчеркивал в своих письмах, что существует два вида инновационной деятельности. С одной стороны, есть творческий подход предпринимателей и изобретателей, которые внедряют радикально новые продукты, процессы и услуги и при этом дают выход созидательному разрушению, которое Шумпетер рассматривал как центральную особенность капитализма. Не так давно Клейтон Кристенсен[24] охарактеризовал творческий подход Шумпетера как «подрывные инновации», в том смысле, что отдельные компании иногда занимаются разработкой технологий, которые разрушают отраслевые устои и изменяют повседневную жизнь потребителей{129}.

С другой стороны, есть адаптивный подход менеджеров и инженеров, которые непрерывно и поэтапно работают над созданием корпоративных структур, производственных процедур и маркетинговых планов, необходимых для производства и потребления продуктов и услуг{130}. Очевидно, что успех любой экономики – особенно экономики Соединенных Штатов во времена Теслы, с 1870 по 1920 год, – зависит от правильного сочетания творческих и адаптивных инноваций. И получение правильного сочетания не происходит автоматически и не является очевидным, поэтому один из главных вопросов, стоящих перед историками предпринимательства и технологий, – это определение взаимосвязи творческих и адаптивных подходов.

Творческое озарение Теслы в парке позволяет нам развить вторую идею Шумпетера об инновациях. Он предположил, что в основе творческих и адаптивных подходов предпринимателей и менеджеров лежат два вида мышления, которые он назвал двумя видами рациональности. Для бизнесмена или менеджера существует объективная рациональность, в том смысле, что менеджер смотрит на рынок, измеряет спрос и действует соответственно; это было объективно в том смысле, что логика действий определялась внешним миром. В отличие от них предприниматели, по мнению Шумпетера, использовали субъективную рациональность; они руководствуются собственными мыслями, чувствами, и желаниями, и их действия заключаются в том, чтобы наложить эту внутреннюю логику на внешний мир.

Чтобы объяснить субъективную рациональность, Шумпетер описал гипотетическое столкновение между бизнесменом и инженером по рационализации производства. Поскольку бизнесмен был ориентирован на поставку товара в соответствии с пожеланиями клиентов, он не выказал большого интереса к предложениям инженера по оптимизации его работы, которые были основаны на теории и расчетах. Ориентированный на внешние сигналы рынка, бизнесмен не мог оценить внутреннюю логику инженера, опирающуюся на науку и математику; в то же время инженер не уловил важность потребительского спроса. «Я привел этот пример, – резюмировал Шумпетер, –

не только потому, что он важен сам по себе и наглядно показывает его недооцененность, но также и потому, что рациональность инженера – превосходный пример субъективной рациональности, на которую следует обратить внимание. Рациональность инженера основывается на кристально ясном мышлении. Так создаются вещи с идеальной рациональностью и целенаправленно приложенными усилиями. Такое мышление быстро реагирует на чисто рациональный новый импульс – например, новый расчет, опубликованный в профессиональном периодическом издании. Оно относительно лишено посторонних соображений. То есть функционирует конкретным способом благодаря «сознательному» качеству его намеренной борьбы за рациональность»{131}.

По моему мнению, можно легко заменить «инженера» на «изобретателя» в вышеупомянутой цитате. Многие изобретатели работают за счет внутренней логики, которая имеет для них смысл, и они стремятся претворить свои внутренние идеи в новом устройстве.

Как справедливо замечает Шумпетер, мы недооцениваем роль, которую субъективная рациональность играет в экономической жизни. Вместо того чтобы проследить, как изобретатели или предприниматели разрабатывают подрывные технологии, как ученые, так и обычные люди полагают, что источники новых идей непостижимы, приписывая их интуиции, гениальности или «инстинктивному чутью».