Никола Тесла. Портрет среди масок

— В моем случае эта честь тем выше, поскольку я хочу продемонстрировать вам свой мотор, работающий на переменном токе. Преимущество этого мотора в том, что нынешние электростанции могут передавать электроэнергию в радиусе всего лишь одной мили… — Сердце молодого человека колотилось, пока он следовал за золотым клубком своего красноречия. — Представьте себе, сколько электростанций постоянного тока пришлось бы построить в Нью-Йорке.

Скандалист Коннели, который опять играл роль секретаря, нагнулся к Тесле и шепнул:

— Он глух!

Молодой человек повторил все от первого до последнего слова.

Сощуренные глаза и гадкая улыбка, как всегда, составляли очарование Эдисона. В первых лучах рассвета его лицо оставалось неподвижным. Его слова удивили Теслу.

— Девяносто процентов искусства изобретателя состоит в том, чтобы оценить, возможно это или невозможно, а то, что вы предлагаете… — Он сделал в сторону Теслы одобрительный жест. — Невозможно!

— Но я сделал рабочую модель!

Эдисон опять гадко улыбнулся и произнес:

— Знаете, когда я открывал свои станции постоянного тока, мне пришлось бороться с газовой промышленностью. Мои журналисты писали: «Газ травит людей» и тому подобные статьи до тех пор, пока я не открыл все свои станции постоянного тока. Представьте, — добавил он с издевательской улыбкой, — что теперь мне придется писать статьи против вашего конкурирующего мотора…

Коннели и личность в помятой шляпе, по имени Малыш Бенни, громко расхохотались:

— Платить журналистам за статьи «Берегитесь переменного тока!»? Знаете, это просто умора.

Эдисон хлопнул в ладоши и воскликнул:

— …Забудем про эти планы, эти… фантасмагории! К счастью, ваш метод абсолютно неприменим.

— Нет, применим…

— Неприменим! Но, послушайте, если вы сумеете усовершенствовать моторы на постоянном токе, то сможете неплохо заработать — скажем, пятьдесят тысяч долларов.

Тесла посмотрел на него горящими глазами.

Брови у Эдисона были неподвижны. От него исходил кисловатый запах, поскольку ванну он принимал ежемесячно, «независимо от того, надо или нет». Говорили, что его жена сходит с ума. Говорили, что он сам лечит ее. Много чего говорили. Узкие губы давили сигару. Нос его напоминал какой-то овощ. Волосы упали на лоб, как трава в засуху.

Тесла смотрел, смотрел и не мог поверить себе.

Он настолько зависел от этого человека, что не смел видеть его в дурном свете.

Он не смел разозлиться.

Он не мог позволить себе разочароваться в этом потном, глухом мужике с висячими усами и мертвыми волосами. Если Эдисон не понимает его, то кто поймет его на этом свете?

Он будет работать. Он докажет…

Он ежедневно устанавливал лампы на станции Перл-стрит и на соседнем сталелитейном заводе «Герк». Перешагивал через шины, коробки со стеклянными тубами и ящики с магическими надписями. Это были посылки с экспериментальными материалами из Панараибо, Малайи и Конго, которые казались Тесле не иначе как колониальными миражами, набитыми лемурами и попугаями.

Миром была лаборатория. Нью-Йорк для него не существовал.

И все-таки…

В тот год он впервые познал жар нью-йоркского лета. В знаменитую лабораторию заглядывали финансисты. Приходил сам султан Уолл-стрит, Джон Пирпойнт Морган, в цилиндре, похожем на трубу паровоза. Миллионеры в черном выглядели как служащие похоронного бюро, а Пирпойнт — как его владелец. Тесла видел его издалека, и тот произвел на него странное впечатление.

— Будто ему кто-то мешок на голову надел, — объяснил он Малышу Бенни.

Работая над патентами ламп и разрабатывая дизайн моторов постоянного тока, Тесла познакомился с человеком, у которого было длинное лицо, холодные глаза и тонкие, очень подвижные губы. Мужчина усмехнулся и подчеркнуто официально представился:

— Роберт Лейн. — Лейн, подмигнув, протянул визитку. — Если вам понадобится финансист для ваших ламп…

— Нет. Мне и здесь хорошо, — тут же отозвался Тесла.

— Я знаю, что вам хорошо, — многозначительно ответил Лейн.

На сталелитейном заводе «Герк» эксперименты длились по двадцать часов. С муравьиным упрямством здесь пробовали, пробовали и пробовали. Однажды ночью Эдисон запер ассистентов в лаборатории. На вторую ночь он решил, что им пора повеселиться.

— Пошли, бессонные мои! — орал он. — Пора, бессонные мои!

Как собаки, спущенные с цепи, бессонные люди Эдисона вырвались в летний город. Начали с того, что на Пятой авеню ввалились в венгерский ресторан. Пол был усыпан еловыми опилками. Жалобная пила стонала под смычком.

— Пива! Мяса! Огурцов! — кричали они, скрипя стульями и составляя столы.

— Мне гуляш!

— И мне!

— Простите, это все, что у вас есть? — спросил Том Коннели дядюшку Иоганна, который лично пришел их обслужить.

Хозяин Иоганн растаял в воздухе, появляясь только для того, чтобы поставить на стол стаканы и тарелки.

Снаружи лаяли золотые псы лета.

Малыш Бенни очаровывал бессонных ослепительнейшей улыбкой, которая могла бы украсить сборище самых отчаянных босяков. Он хлопнул Иоганна по спине и похвалил:

— В мире нет морды отвратительнее и официанта лучше!