Никола Тесла. Портрет среди масок

— Бенвенуто Челлини, — говорили о нем, — дьявол!

Стэнфорд Уайт переносил венецианские дворцы в Америку. Покупал мебель, ковры и обои для американских стальных и угольных королей, на которых горбатился друг Теслы — Стеван Простран. Кроме имения на Лонг-Айленде, у него была квартира в Гранмерси-парк, Гарден-Тауэр-сюит, и еще одна на Западной Пятьдесят пятой стрит. Уайт копил книги, бронзу, картины и скульптуры ню. Вопреки болтовне завистников, все это были оригиналы. За электрическими замками, открывавшимися нажатием кнопки, с флорентийских гобеленов молча лаяли поджарые борзые.

Рыжие волосы Уайта полыхали. Он говорил немного в нос, под которым, словно два огонька, рдели закрученные усики. Он часто заканчивал фразы словами: «Вот так вот…»

— Да, весь героический Нью-Йорк начался с Бруклинского моста, — рассказывал Уайт. — Да, тенаменты распланированы, по крайней мере на бумаге, если не в действительности. В депрессивные кварталы города следует вдохнуть минимум кислорода. Световые колодцы в центре зданий необходимы, но они быстро превращаются в голубиные кладбища и мусоросборники. Да, существуют противопожарные правила безопасности, но обитатели тенаментов клеят книги, дубят кожи, делают шляпы. Да, нынешняя современная архитектура вдохновляется национальной стилистикой Турции, России, Японии. Совершенно верно, я начинал с неоромантика Ричардсона, восхищался орнаментами Салливена, но все-таки придерживаюсь ренессансных образцов. Вот так вот…

Уайт проектировал гидроэлектростанцию под гигантскими пенными потоками водопада. И тут он сказал Тесле:

— Хотел бы после Ниагары сделать с вами еще что-нибудь.

Поскольку оба были чрезвычайно заняты, месяцами они встречались только на лету.

— В следующее воскресенье!

Когда Сара Бернар гастролировала в Нью-Йорке со своим спектаклем «Иезавель», Джонсон пригласил ее на ужин. На этом ужине Тесла представил Уайта Свами Вивекананде.

— Вы решили познакомить дьявола с ангелом? — оскалился Уайт.

— В следующее воскресенье — точно!

Прошло еще два месяца. Наконец в августе они встретились в уик-энд в городке Ньюпорт, штат Род-Айленд. Берега с парусными яхтами выглядели как импрессионистское полотно. Замки соревновались в великолепии. Мрамор сверкал среди газонов. Павлины приминали траву осторожными шагами. Ласточки во фраках селились под стрехами вилл миллионеров. Волны разбивались о черные скалы перед виллой «Брейкерс».

— Семь миллионов, — шепнул уголком рта Стэнфорд Уайт, сделав вид, что рассматривает океан. — Семь миллионов — столько стоило Вандербильту это удовольствие.

Они смотрели на заход солнца, расположившись в плетеных кабинках перед виллой. В семь вечера дворецкий, надменный, как венецианский дож, пригласил их войти. В коридоре два грифона рычали на урну с декоративной капустой. Уайт и Тесла не спеша переоделись. Сверкая накрахмаленными манишками, они спустились под нарисованное в холле небо. Здесь висели гигантские бронзовые люстры, каждая с шестнадцатью молочно-белыми лампами. Лестница копировала Парижскую оперу.

Розовый нумидийский и зеленый итальянский мрамор украшали стены. Камин в библиотеке, напоминающий балкон Джульетты, был доставлен из французского замка шестнадцатого века. Из этого гигантского камина тянуло холодом. Старая скучная бронза разошлась по столам.

Обстановка отличалась маниакальной симметрией. Бесконечное количество цветов наполняло комнаты приятным благоуханием.

— Я всегда садился есть прежде, чем проголодаюсь, — доверился Уайт Тесле. — А худоба у меня потому, что болею туберкулезом.

Вилла была построена в ренессансном стиле — как его представляли себе французы в эпоху ампира. У Вандербильта служил знаменитый французский повар. Повар победоносно прищурился, ставя на стол поднос с телятиной.

Мммм!

Повар заверил, что в его стране каждый день на протяжении целого года можно подавать новый сорт сыра и некоторое количество этих сыров он сегодня представит на суд хозяина и гостей. Никола вспомнил слова госпожи Бозен из Страсбурга: «Если вам захочется закрыть глаза во время еды, то это — великая кухня. Все остальное — чушь».

После ужина мужчины пили коньяк в музыкальном салоне, перед голубым камином из мрамора, привезенного из Кампаньи. Лабиринт зеркал бесчисленно увеличивал количество люстр. Когда-то на этой вилле играли три оркестра.

В тот вечер в знаменитом дворце было тихо.

Корнелиус Вандербильт потихоньку оправлялся от апоплексического удара и говорил мало. С пушистыми на манер одуванчика баками и каменным подбородком, он казался Тесле сумасшедшим. Его брат, Уильям Киссэм, прибыл из «летней хижины» по имени «Марбл-хаус», в сооружение которой он вложил одиннадцать миллионов. В хижину, сообщил он, провели электричество, хотя мода на него скоро пройдет, ха-ха. Его упрямая Альва осталась в Китайском павильоне любоваться океаном. Уильям Киссэм улыбался так, будто его одолевает зевота, и постоянно сворачивал разговор на победу яхты «Дефендер» в Кубке Америки.

— Нет-нет, попробуйте эти! — вскочил он.

Вспыхнули кончики гаванских сигар.