Никола Тесла. Прометей XX века

– А почему бы, Джон, нам и не сделать этого, мне кажется, время пришло!

В эту минуту журналист с дрожью в сердце понял, что нашел своего автора, а тот – еще одного своего преданного почитателя и биографа.

– Ну и с чего же мы начнем, мой молодой друг? – прохаживаясь и склонив слегка голову набок, как будто прислушиваясь к чему-то неведомому окружающим, проговорил Тесла.

– Давайте, мистер Тесла, начнем с «плазмоидов Теслы», – улыбаясь, предложил репортер.

– «Плазмоиды Теслы»! Неужели это название прижилось? – взволнованно пробормотал ученый и уже громким уверенным тоном произнес: – Ну что же, давайте побеседуем об искусственном «круглом электричестве»!

Изобретатель подошел к стопке рукописей на углу его громадного письменного стола и после недолгих поисков достал толстую лабораторную тетрадь в коленкоровом переплете. Полистав ее, он нашел нужную страницу и, торжественно подняв палец, прочитал:

«Дневник полевых экспериментальных работ на исследовательской станции Колорадо-Спрингс. 3 января 1898 года. После исследования процесса получения лабораторных фотографий с очень большой выдержкой при недостаточном ночном освещении проводились наблюдения за образованием искровых молниеподобных разрядов и „шаровых молний“».

– Тут, мой юный друг, я подобрал в свое время несколько заметок о «круглом электричестве», – изобретатель со скрипом сложил свое длинное тело в кожаное кресло за письменным столом и, скрестив ноги циркулем, стал разбирать заметки, вклеенные на разлинованных листках между страницами лабораторной тетради:

«Круглое электричество или шаровая молния – это загадочное природное явление, которое с древнейших времен будоражило воображение философов, метафизиков и естествоиспытателей, ставя их в тупик при попытках понять и объяснить суть этого странного феномена. Шаровые молнии запечатлены на этрусских памятниках, в работах Аристотеля и Лукреция, в трудах многих ученых средневековья. Страх и любопытство пробуждались в наших далеких предках, встречавшихся с электричеством и магнетизмом, каждый раз скрывавшимися под новой, еще более таинственной маской. Но маска круглой молнии явно скрывала под собой что-то совершенно необычное. В это время главным достижением было то, что „круглая светящаяся бомба, плывущая на волнах зефира“, была однозначно сопоставлена именно с электрическим явлением, хотя история даже не зафиксировала момента, когда это произошло. Историки науки неуверенно указывают первое столетие нашей эры, когда данный объект пассивного, но пристального созерцания стал именоваться „круглой молнией“.

В начале XIX столетия знаменитый французский физик, астроном, математик, естествоиспытатель, а также дипломат Доминик Франсуа Араго, сменивший в жизни своей множество постов, начиная с директора обсерватории и кончая членом временного французского послереволюционного правительства 1848 года, написал очень интересную книгу. Его научный труд под необычным названием, напоминающим морское проклятие, – „Гром и молния“ – содержит уникальные сведения о природных электрических явлениях в виде громов и молний. Книга содержит несметное количество фактов, относящихся к сотням разновидностей молний и громов, сведения о которых ученый получил, обратившись с призывом присылать ему рассказы о всех проявлениях природной стихии. Вот и одно из множества писем содержало очень точное и лаконичное наблюдение отставного артиллерийского полковника: „Месье Араго, я видел взрыв молнии в виде шара. Его исчезновение сопровождалось шумом, подобным выстрелу из 36-фунтового орудия, слышимого на расстоянии 25 лье при попутном ветре“.

При систематизации молний Франсуа Араго впервые выделил шаровую молнию, до сих пор еще не понятую учеными, в качестве самостоятельного явления. Вот один из первых „портретов“ шаровой молнии, при описании которой, по выражению известного французского астронома Камилла Фламмариона, „мы вступаем в мир чудес, более удивительных, чем те, о которых рассказывается в арабских сказках, более запутанных, чем Критский лабиринт, – мир громадный и фантастический“. И действительно, первые описания шаровой молнии очень любопытны и при этом не всегда сходятся с описаниями более поздних исследователей.