Никола зимний

Получилось так, что молитвы профессора достучались до небес. Дождь перестал, они еще и порыбачить успели, хотя клевало слабенько, но, главное, вертолет забрал вовремя и катер поджидал у пристани. Капитан отозвал Николу и сказал, что человек из администрации вышел на связь и попросил, чтобы профессору из Москвы приготовили царский ужин.

– А почему ко мне обращаешься?

– Обрисовал, кто главный экскурсовод. У нас и банька есть, не шикарная, но после тайги сойдет.

– Баньку Юрий Федорыч обожает.

– Первый пар профессору – по чину положено.

– Карьеру сделал. Из сапожников в начальники, – засмеялся Гена, когда остались одни, потом толкнул в бок и шепнул: – Полюбуйся, мужской стриптиз начался.

На палубу выбежал профессор без трусов и крикнул:

– Вась! Посмотри у меня в сумке деревянный крестик, а то золотой грудь обжигает, он в левом боковом кармашке должен быть.

– Видишь, какая глубокая вера, даже в баню с набором крестиков идет, а ты во время поста втихаря тушенку жрешь.

Следующим пошел мыться Василий. Профессор накинул на плечи куртку, попросил стул и пристроился на корме читать вслух Евангелие. Подошел капитан, послушал, но времени у него не было, и он кивком отозвал «главного экскурсовода».

– У нас пара хорошеньких стерлядочек есть, решили подарок гостям сделать, чтобы помнили енисейских речников. Но их на всякий случай разделать надо, дорога впереди длинная. Сам справишься или матроса прислать?

– Справлюсь, дело привычное.

– Сейчас принесу, чтобы от книги тебя не отвлекать. А что за книгу он вам читает?

– Евангелие.

– Вона как! Профессор.

Капитан принес рыбу в мешке и доску. Стараясь не стучать ножом, чтобы не мешать чтению, приступил к делу. Отходы бросал за борт. Сразу же налетели чайки и устроили базар. Профессор с раздражением отложил книгу и, увидев Василия с полотенцем на плечах, крикнул:

– Тащи берданку, я им сейчас покажу.

Стрелять из тозки по мельтешащим птицам приспособиться не просто. И все-таки после пятого или шестого выстрела одна из чаек дернулась в воздухе и упала на воду, потом попыталась взлететь, но не смогла. А сестры ее продолжали свой базар.

– Попал! Молодец, Федорыч!

– Рука крепка и пальцы наши быстры. Учитесь, молодежь.

– Птичку жалко, – криво усмехнулся Гена.

На царский ужин подали стерляжью уху, малосольную осетрину и строганину из налимьей максы. Осетрина для москвичей не в новинку, пусть и в ресторанных порциях, а на катере можно не стесняться. Но больше всех восторгов досталось максе, которую пробовали впервые. Захмелевший капитан, чувствуя, что ужин удался, осмелел и приобнял профессора.

– Вы, Юрий Федорыч, передайте в свою больницу, что капитан Нестеренко умеет быть благодарным. Работа у нас нервная, от болезней никто не застрахован.

– От триппера, что ли?

– Ну, вы шутник, Юрий Федорыч! И ты, Никола, в своей администрации замолви словечко. Ежели что, всегда готов помочь.

– Никола обязательно замолвит, у него доступ к телу губернатора, – заверил Гена.

Когда вышли на воздух покурить, Василий протянул ему футляр с пилой:

– Прими, Никола, в благодарность за сапоги и особенно за «аквариум» с ленками. Незабываемое впечатление. И вообще знакомство с настоящим сибирским мужиком – это подарок судьбы. Дарю на память! – обращался к нему, а посматривал почему-то на Гену.

– Насовсем, чё ли?

– Я же сказал, дарю. Видел, с каким вожделением ты на нее смотрел и как ласково гладил.

– Спасибо! – И чуть не ляпнул, что не ожидал такой щедрости.

– Но с подругой своей на рыбалку тебя бы не пригласил – влюбится.

– У меня своя хорошая.

Свободная каюта была одна. В нее поселили гостей. Они с Геной постелили спальники в шлюпке, но ложиться не хотелось.

– Заметил, с каким аппетитом Пидорыч поглощал осетрину, забыв про пост?

– Почему Пидорыч?

– Ну, Федорыч, какая разница. Осетринка, пожалуй, скоромнее говяжьей тушенки. И как тебе стрельба по чайкам после чтения священной книги? Ханжество все это, фарисейство.

– Да ладно тебе, нормальный мужик.

– Видел я, как он вставал спиной к реке, сгибался в коленях, словно срать готовился и ждал, когда ты лодку под его задницу подгонишь.

– Пожилой человек. Меня и позвали, чтобы о нем заботился. А кому легко?

– Ваське, наверное.

– Ладно тебе. Добрым парнем оказался, пилу подарил. Если честно, не ожидал от него.

– И я не ожидал. Видимо, легко досталась, если не пожалел. Может, конфискат какой?!

На другой день дул ветер. Стоять на палубе было прохладно. Гости быстро устали от красот Енисея. Осиновский порог их не впечатлил. Василий маялся с похмелья и первый спустился в каюту. Профессора тоже на долго не хватило, забеспокоился, как бы не продуло.

– Пойду подремлю. Могучая, конечно, река, но по Волге плыть интереснее, там берега поближе, деревеньки рассмотреть можно, церквушки глаз радуют – исконная Россия. Насытился экзотикой, хочу на винтокрылую птицу.

* * *

Тулуп лично повел его знакомиться с непосредственным начальником. Маленький кабинет, заставленный по углам коробками, коробочками и рулонами, совсем не казался захламленным. Угадывалось, что при необходимости хозяин сразу достанет нужную коробку.