Николай

– Нет, нет, нет. Но я должен был спасти тебя! Если бы я полюбил, я смог бы спасти тебя. И я полюбил, детка. Так, чертовски, сильно. Я люблю тебя. Мне так жаль. Я зашел слишком далеко. Пожалуйста. Ты обязана жить. Ты должна жить для меня!

Амели улыбается, и хотя ее тело холодное, оно наполняет меня теплом.

– Я живу, малыш. Я прожила десять лет рядом с тобой.

– Нет! Я не признаю этого! Этого недостаточно! Если я полюблю, то смогу спасти тебя. Вот, что ты сказала. Вот, что сказал чертов Светлый, проклятье! Я люблю тебя. Так что, я смогу спасти тебя!

Амели тянется ко мне дрожащей, хрупкой рукой и касается моего лица, она смотрит мне в глаза, эти янтарные радужки завораживают меня в последний раз.

– Это не меня нужно спасать.

Следующий момент проносится вихрем, словно сон. Цвета слишком яркие, искаженные, приглушенные. Ты видишь, что происходит, но не можешь остановить происходящее.

Ты не можешь вскочить и вмешаться. Не можешь удержать ее от последнего вздоха. Не можешь помешать ее векам сомкнуться, отправляя ее в вечный сон.

Не можешь прекратить мучительную агонию, которая сковала твое тело, проникая прямо в глубину твоей рваной души, пока ты беспомощно наблюдаешь, как она ускользает.

Я бы перенес тысячу смертей, но так и не смогу найти покой. От этого я не стану меньше ненавидеть себя за ее убийство.

За обмен ее тепла на холодную тишину. За кражу ее света и замену тьмой. Это все равно не вернет назад мою Амели.

Я изгнан, чтобы бродить по земле в вечной тьме, проклят на саморазрушение и боль с самого рождения на всю жизнь.

И это еще не наказание за мои действия. Я демон и я должен гореть в аду. Я должен увидеть, как все, что люблю превратиться в прах и пепел.

И я проведу вечность, сгорая в собственном аду без нее, пытаясь спасти себя. Просто, как должен был спасти ее.

Амели была моим сном. Моей жизнью. Моей любовью.

Моим дыханием.

Эпилог

Ветер дует с востока, целуя Эгейское море, после чего раздувает тонкую ткань ее струящегося платья. Красивая женщина стоит на балконе, любуется морем и наблюдает, как волны разбиваются о зубчатые скалы.

Солнечный свет отражается от кристально голубой воды, что заставляет ее сверкать. Она любить этот вид. Он всегда был ее любимым. Так много воспоминаний связанно с тем пляжем. Воспоминания, которые вызывают чувства радости, счастья и любви. Чувства, которые она уже не испытывала на протяжении многих месяцев.

– Ваше Высочество, есть новости из Нового Орлеана. Задание выполнено, – говорит голос позади нее.

– Хорошо, – отвечает она, не оборачиваясь. – Повреждения?

– Умеренные. Было все представлено, словно на них обрушился тропический шторм.

– А Николай?

– Он в порядке. Расстроен, но здоров. Он на полпути домой.

– Девушка?

– Мертва. Все мертвы. Как вы и просили – свидетелей нет.

– Хорошо. – Она аккуратно заправляет темный, вьющийся локон за ухо. – Мой милый, дорогой сын. Однажды он поймет, что это было для его же блага. Что это все для его защиты. Он слишком молод, слишком слаб, чтобы сейчас все понять. Поэтому он никогда не должен узнать об этом. Ты понимаешь?

– Да, мадам. Также… есть еще кое-что.

– Продолжай, – великолепная женщина скучающе вздыхает.

– Ваш сын… его нашли.

Делия Скотос разворачивается, расстроенный вид искажает ее идеальные черты лица.

– О чем ты говоришь, девочка? Ты же сказала, что он возвращается домой?

Аврора дрожит от резкого тона королевы. Она знает, что Делия ее презирает, но терпит чисто из практических соображений. Если бы не ее тезка, Делия бы давно уже прикончила Аврору.

– Не Николай, Ваше Высочество, – пищит она. – Дориан. Они нашли его. Темный принц вернулся.