Николай Грозный. Блеск и величие дворянской России

Однако Карл советам из Петербурга не внял, решил припугнуть оппозицию. 2 марта 1830 г. выступил на открытии сессии парламента, пригрозил чрезвычайными мерами, если парламент «будет создавать препятствия для его власти». Но это лишь подлило масла в огонь. 221 депутат подписал обращение к королю, требуя отставки правительства, якобы угрожающего «вольностям французского народа». В ответ на их демарш Карл распустил палату представителей, назначил новые выборы. Но оппозиция их выиграла и упрочила позиции, получила 274 депутатских мандатов.

Король решил «стукнуть кулаком», 25–26 июля подписал четыре указа. Новая палата представителей тоже распускалась, ужесточалось избирательное право и цензура. Но несколько месяцев мирного противостояния и выборную кампанию либералы использовали как нельзя лучше. Сорганизовали революционную партию, раскачали парижских рабочих, люмпенов, бродяг. Хотя уж им-то что плохого сделал король? Они-то в парламент не избирали и попасть никогда не могли. Да и цензура к ним никакого касательства не имела. Но лозунги «борьбы за свободу», как обычно, действовали опьяняюще.

Указы короля стали удобным предлогом, и 27 июля улицы Парижа перекрыли баррикадами. У Карла под рукой было всего 6 тыс. солдат, их послали усмирять мятеж. Именно этим событиям посвящена картина Делакруа с кучей трупов и полуголой «Свободой на баррикадах». Но в армии и национальной гвардии у либералов были сообщники. Войска стали переходить на сторону восставших, толпы врывались во дворцы. 2 августа король отрекся от престола в пользу своего внука – и поспешил скрыться. А на его акт о наследнике оппозиция даже не обратила внимания. Парламент передал корону дальнему родственнику Карла, герцогу Орлеанскому Луи Филиппу.

Был перечеркнут сам принцип легитимной монархической власти по праву наследования, короля выбрал парламент. Он расширил и другие свои права, правительство тоже становилось подотчетным парламенту. «Свобода слова» провозглашалась неограниченная, вводились суды присяжных. Снижались избирательные цензы, и число избирателей увеличивалось. Кстати, совсем ненамного, с 90 тыс. до 240 тыс. Это была победа крупной буржуазии. А кровью за нее заплатил народ, в Париже погибло свыше 950 человек, более 5 тыс. было ранено и искалечено.

Причем революция этим не завершилась. С одной стороны, за восстановление законной династии пытались бороться монархисты. С другой, возбудились крайние радикалы, якобинцы, жаждущие республики. Это вылилось в цепь бунтов и восстаний, добавило еще свыше 800 убитых и 1200 раненых. А из Франции революционная зараза стала расплескиваться по Европе. Были вспышки волнений в Папской области и других государствах Италии. Зашевелились тайные общества в Пруссии, тоже начали сеять смуту среди рабочих и черни.

А в Нидерландах после Наполеоновских войн было создано единое королевство – Голландия, Бельгия, Люксембург. На юге и севере существовали языковые и религиозные различия. Хотя это никому не мешало. Межэтнических и межконфессиональных столкновений не зафиксировано ни одного. По меркам того времени страна жила припеваючи. Но Англия считала объединенные Нидерланды с развитой промышленностью своим конкурентом. Для революции здесь не было не только причин, а даже видимых поводов. Однако ее подготовили целенаправленно – в Бельгии тайные организации заранее запасли оружие, понаделали флаги. Сигналом стал показ в Брюсселе 25 августа националистической оперы «Немая из Портичи». Восстания вспыхнули одновременно по разным городам: Брюссель, Намюр, Льеже, Юи, Левен, Вервье. Создавались добровольческие вооруженные отряды, фрайкор.

Ошеломленный король Нидерландов Виллем I пробовал вести переговоры – не помогло. Послал на мятежников 12–тысячную армию. Четыре дня шли бои, с обеих сторон полегло 1200 человек. Но нидерландские войска на юге состояли в основном из местных жителей, они перебегали к бельгийцам, и оставшиеся части отступили. А повстанцы провозгласили независимость Бельгии, созвали Национальный конгресс, принявший конституцию. Всем гражданам гарантировались «права человека», полная «свобода слова». Правил страной парламент, он назначал не только министров, но и короля. На эту роль выбрали видного масона герцога Саксен-Кобургского Леопольда, жившего в Англии. Его как раз прочили в короли Греции, и он уже согласился. Но Бельгия ему показалась предпочтительнее, хотя для этого парламент потребовал от него перейти в католицизм и жениться на дочери французского Луи Филиппа.