Николай и Александра

25 мая, в день въезда Николая Александровича в Москву, сияло солнце, отражавшееся в золотых куполах и окнах домов. Сдерживая толпу, вдоль семикилометрового пути по обеим сторонам дороги выстроились войска. На балконах и в окнах домов было полно народу. На одном из специально сооруженных помостов сидела Матильда Кшесинская. "Для меня было пыткой видеть государя; ведь для меня он был "Ники" - тот, которого я обожала и который никогда больше не мог мне принадлежать".

В два часа появилось шествие... Замыкал его эскадрон кавалергардов и эскадрон лейб-гвардии Конного полка. Солнце сияло на их золоченых касках и кирасах. На белом коне, кованном на серебряные подковы, появился царь в мундире полковника Преображенского полка - первого и старейшего полка русской гвардии. Вслед за царем и сопровождающими его ехали золоченые кареты двух императриц, а за ними - великих княгинь и иностранных принцесс.

Лицо у государя было осунувшееся, бледное от волнения. Поводья он держал в левой руке, двумя пальцами правой прикасался к козырьку. Запряженная восьмеркой белых лошадей, карета, некогда принадлежавшая Екатерине II, - в ней ехала вдовствующая императрица - была увенчана короной. Мария Федоровна улыбалась и кланялась москвичам. В такой же карете и также запряженной восьмеркой белых лошадей, сидела Александра Федоровна в платье из серебристой тафты, усыпанном жемчугом, и бриллиантовом ожерелье, сверкавшим в солнечных лучах. Кланяясь с улыбками налево и направо, обе царицы следом за царем через Никольские ворота въехали в Кремль.

26 мая, в день коронования, небо над Москвой было голубое, безоблачное. На разукрашенных конях выезжали герольды в средневековых мантиях из золотой парчи и читали царский манифест о короновании. В Кремле, по ступеням Красного крыльца камер-лакеи расстелили алый бархатный ковер, протянув его до Успенского собора, где должна была состояться церемония. Напротив были сооружены деревянные помосты. Вдоль помостов на расстоянии двух-трех шагов стояли в полной парадной форме солдаты гвардейской кавалерии с палашами и саблями наголо.

Николай Александрович и Александра Федоровна встали на заре. Пока цирюльник убирал императрице волосы, царь сидел рядом, непринужденно, чтобы успокоить супругу, беседовал с ней. С помощью фрейлин государыня пыталась застегнуть застежки тяжелого коронационного платья. Николай Александрович возложил на нее корону в том положении, в каком она должна будет находиться при коронации. Подошел парикмахер, держа в руке осыпанную алмазами булавку, чтобы закрепить корону. Булавка вошла слишком глубоко в прическу, и молодая царица вскрикнула от боли. Смущенный цирюльник поспешно ретировался.

Во главе процессии, спускавшейся по Красному крыльцу, шли бородатые священники в золотых ризах, за ними следовала вдовствующая императрица, ее шлейф поддерживали несколько человек. Наконец наверху показались Николай Александрович и Александра Федоровна. На груди императора алела орденская лента. Рядом с ним выступала государыня в платье из серебристой тафты с красной лентой через плечо. На шее у ее была нитка розовых жемчужин. Двигались они медленно, в сопровождении камер-пажей, несших шлейф. По обе стороны императорской четы шли другие сопровождающие, несшие парчовый балдахин, над которым развевались страусовые перья. Стоя внизу Красного крыльца, чета поклонилась народу и остановилась перед священниками, которые окропили их обоих святой водой, после этого священнослужители поочередно поцеловали руки царю, и тот с молодой царицей вошел в Успенский собор.

Пятиглавый собор был весь залит светом. Алтарь был отгорожен усыпанным самоцветами иконостасом. Свет, проникавший сверху, и пламя сотен свечей отражались от граней алмазов и золотых окладов икон, блики их падали на лица молящихся. Певчие, одетые с серебристые и голубые одежды, наполняли собор звуками православных песнопений. У алтаря стояли все три митрополита - московский, петербургский и киевский - архиепископы, епископы и архимандриты. На их митрах сверкали алмазы, сапфиры, рубины и жемчуга.

Вся середина собора была занята огромным помостом, в глубине которого были поставлены три трона: средний - для царя, правый - для вдовствующей, левый - для молодой императрицы. Царь сел на Алмазный трон XVII века царя Алексея Михайловича, сплошь усыпанный бриллиантами и жемчугами. Свое название трон получил от 870 алмазов, которыми он был украшен: в одном подлокотнике было 85 бриллиантов, 144 рубина и 129 жемчужин. Александра Федоровна восседала на знаменитом троне из слоновой кости, привезенном в Россию из Византии в 1472 году невестой Ивана III, великого князя Московского, Софьей Палеолог.