Николай и Александра

По вечерам, устав от трудов, прежде чем лечь спать, все семейство собиралось вместе. Однажды душным июльским вечером государь читал вслух императрице и детям книгу. «Вдруг, – пишет Жильяр, – около одиннадцати часов, входит весьма смущенный лакей… Входит офицер в сопровождении двух унтер-офицеров. Он объясняет, что вызван выстрелом часового, заметившего красные и зеленые сигналы, подаваемые из окон комнаты, занимаемой царской семьей… Офицер приказывает наглухо закрыть шторы – стоит удушливая жара – и собирается уходить… Один из унтер-офицеров объясняет причину этого таинственного явления. Великая княжна Анастасия Николаевна вышивала, сидя на подоконнике. Нагибаясь к столу, чтобы брать со стола нужные ей для работы вещи, она то загораживала, то открывала свет двух ламп с красным и зеленым абажурами, при свете которых читал государь. Сконфуженный офицер удаляется».

Даже такие безобидные эпизоды свидетельствуют о напряженности обстановки, возникшей в Царском Селе. Днем и ночью вокруг дворца расхаживали часовые, опасаясь, как бы кто-нибудь не попытался освободить царскую семью. Ведь, если попытка окажется успешной, придется держать ответ. Узники не ведали, кто и где их друзья; не знали, что принесет им завтрашний день – освободят ли их или же бросят в тюрьму.

Царская семья надеялась, что ее отправят за границу. Ведь об этом твердили все представители Временного правительства – и Гучков, и Корнилов, и Керенский. Мог ли кто-нибудь подумать, что выполнить свое обещание им не удастся? Жильяр вспоминает то время: «Наше царскосельское заключение, казалось, не должно было долго длиться: был поднят вопрос о предстоящей отправке нас в Англию. Но дни проходили, и отъезд наш постоянно откладывался… Мы были, однако, всего в нескольких часах езды по железной дороге от финляндской границы, и необходимость проезда через Петроград была единственным серьезным препятствием. Таким образом казалось, что, действуя решительно и с соблюдением полной тайны, было бы не так трудно перевезти царскую семью в один из портов Финляндии, а оттуда за границу. Но все боялись ответственности, и никто не решался себя скомпрометировать».

Глава тридцать первая «…Не считает возможным оказать гостеприимство»

Жильяр мог этого и не знать, но с самого начала Февральской революции одной из главных забот Временного правительства было обеспечение безопасности государя и его семьи[113]. «Бывший император и императорская семья были уже не политическими противниками, а обыкновенными людьми, которые находились под нашей защитой. Мы считали любое проявление мести недостойным свободной России», – утверждал Керенский. Руководствуясь такого рода принципами, новое правительство отменило смертную казнь[114]. Законопроект был предложен Керенским как министром юстиции, отчасти и для того, чтобы противодействовать тем, кто требовал казни низложенного императора. Однако Николай II был против принятия такого закона. «Это ошибочный закон. Отмена смертной казни приведет к разложению армии, – заявил государь. – Если он [Керенский] намерен отменить смертную казнь, чтобы защитить меня, передайте ему, что за Родину я готов пожертвовать собой». Однако решения своего Керенский не изменил. Выступая 7 (20) марта на заседании Московского совдепа, в ответ на крики «Смерть царю, казнить царя» Керенский сказал: «Этого никогда не будет, пока мы у власти. Временное правительство взяло на себя ответственность за личную безопасность царя и его семьи. Это обязательство мы выполним до конца. Царь с семьей будет отправлен за границу, в Англию. Я сам довезу его до Мурманска».

Мурманск (порт Романов) являлся воротами в Англию. Туда-то и рассчитывали коллеги Керенского отправить царя. Еще 19 марта, когда государь находился в Ставке в обществе императрицы-матери, новый министр иностранных дел Павел Милюков, по словам Палеолога, полагал, «что император будет просить убежища у короля английского.

– Ему следовало бы поторопиться с отъездом, – сказал французский посол, – не то неистовые из Совета могли бы применить по отношению к нему прискорбные прецеденты».

21 марта, узнав об аресте государя в Могилеве, Бьюкенен и Палеолог обратились за разъяснениями к Милюкову. Тот заявил, что Николай II «лишен свободы» для того, чтобы обезопасить его. Бьюкенен официально напомнил Милюкову, что император – родственник английского короля Георга V, который озабочен дальнейшей судьбой своего двоюродного брата. Милюков согласился, что государя необходимо спасать, и предложил британскому послу направить в Лондон запрос о предоставлении императору убежища. Причем как можно скорее. «Это последняя возможность обеспечить этим несчастным свободу и, возможно, спасти им жизнь».