Николай и Мария

- Убери бутылку! - прошипел подполковник, проходя вовнутрь дома. Врач и сержанты последовали за ним. Подполковник обозрел обстановку и нахмурился. Врач приступил к своим обязанностям. Он первым делом смахнул лепестки на пол и обнажил зловещее пятно слева на женской сорочке. Осмотрел тело и доложил:

- Мгновенная смерть. Выстрел был на поражение.

Подполковник нахмурился еще мрачней и стал выяснять обстоятельства у лейтенанта Болдырева:

- Ревность? Семейный скандал?

- Ни то и ни другое, товарищ подполковник. Я с ним разговаривал, и он говорит, что убил Машу по ее собственному желанию.

- Что за чертовщина! Они ведь жили мирно, как у Христа за пазухой. Поди, женский бзык. Баба смерти захотела от счастья, но он-то о чем думал, мужик!

- Психологическая нелепость, товарищ подполковник.

- Пустые слова, - сказал подполковник, - должна быть настоящая причина.

- Выходит так, что никакой причины нет, товарищ подполковник.

Подполковник внимательно поглядел на лейтенанта Румянцева. Тот с безучастным видом сидел на постели и никого не замечал.

- Он в шоке?

- Так точно, в шоке, - ответил лейтенант Болдырев.

- Он вооружен?

- Его пистолет у меня, - ответил лейтенант Болдырев.

- Хорошо сделал, но дурак. Теперь на его пистолете отпечатки твоих пальцев. Твоих, а не его. Вот задачка для следствия... если оно будет.

Подполковник мрачно взглянул на лейтенанта Болдырева. Тот побледнел, однако заявил:

- Но у меня есть свидетель, Мишка-дергунец. Когда раздался выстрел, мы с ним сидели в машине.

- Умник! - сказал подполковник. - Да эти крючкотворы придумают второй выстрел или что-нибудь похлеще. Они за это деньги получают.

Лейтенант Болдырев снова побледнел. А подполковник указал на пулевое отверстие в стене под потолком.

- Это что?

- Это прошлогоднее. Он по пьянке стрелял в муху.

- То-то, - сказал подполковник и крепко задумался.

Его мысли прервал отчаянный вопль. Лейтенант Румянцев очнулся. У своих ног он увидел Машу. Он вспомнил свой выстрел и с воплем кинулся обнимать и целовать мертвое тело. Он рыдал:

- Маша! Маша! Что мы наделали?

Тут он поднял лицо и увидел врача.

- Товарищ капитан! Товарищ капитан! Умоляю вас! Воскресите Машу! Воскресите Машу.

От этих слов врач поник головой, подполковник заскрипел зубами: "Это не шок, а чок!", и только лейтенант Болдырев не отвел глаз: смотрел, как болтается в объятиях мужа безжизненная рука Маши.

Однако подполковник Пепелюга был человеком действия. Он приказал сержантам:

- Взять лейтенанта Румянцева! Он арестован. Мертвое тело положить на постель, на полу ему не место. И убрать эти чертовы лепестки! Откуда они только взялись! Это не все. Забрать его гражданское барахло. Оно должно быть в шкафу. Действуйте!

Когда сержанты выполнили его приказания, подполковник молвил:

- Уходим!

И вышел первым.

- Не разлучайте меня с Машей! Я хочу остаться здесь! - закричал лейтенант Румянцев, пытаясь выкрутиться из цепких сержантских рук. Но его крепко держали.

На улице подполковник Пепелюга подозвал участкового. Впрочем, тот сам подскочил к нему.

- Мы все выяснили. Это несчастный случай. Не возражать пустыми словами! - рявкнул он и продолжал: - Мертвое тело отправить в городской морг, чтоб не смущало людей. Машину я пришлю. Вызов родителей и похороны за наш счет...

В толпе раздались крики:

- И душегубство тоже за ваш счет! Проклятый спецназ! Пегие убийцы!

Две-три старушки мелко-мелко крестились на пустой дверной проем, пришепетывая:

- Никто как Бог... Его благая воля...

Сержанты медленно протискивали лейтенанта Румянцева через толпу.

- Вот убийца! - кричали на него.

Один сержант буркнул под нос:

- Он не убийца. Он несчастный случай.

- А почему ему скрутили руки?

Сержант снова пробурчал:

- Если бы его не скрутили, так он бы всех вас пострелял.

Кто услышал, тот отшатнулся.

Подполковник Пепелюга надвинулся на участкового и процедил сквозь усы:

- Власть, успокой народ.

Участковый огрызнулся:

- Как я его успокою, если ничего не знаю, кроме того, что услышал от вас.

Подполковник снова процедил:

- Для младшего лейтенанта милиции ты знаешь достаточно. Действуй, и схлопочешь лейтенанта. Мое слово - олово.

И спецназ уехал. По дороге подполковник хлопнул лейтенанта Болдырева по плечу и сказал:

- Я не буду против, если ты сотрешь с его пистолета свои отпечатки и сдашь оружие по форме.

Тот облегченно вздохнул.

По прибытии в часть подполковник вызвал арестованного к себе. Арестованный с угрюмым лицом - светились одни глаза - вошел в кабинет. Сопровождающие сержанты остались за дверью.

- Садись, лейтенант, - разрешил подполковник. - Как же так, лейтенант, - сказал подполковник, - ты шлепнул свою жену, как ту прошлогоднюю муху?

- Я не шлепнул Машу, - возразил лейтенант, - она хотела умереть от моей руки, так и сказала, а я не мог отказать. Вот и вышло - убил.

- Любил - убил. Не понимаю. Ты можешь мне объяснить?

- Этого никто никому не может объяснить, товарищ подполковник. Я люблю. Я убил по любви. И остался один... В голове гудит, в сердце печет. Такая тоска!

И он зарыдал. Подполковник поморщился.

- Не распускай нюни, лейтенант. Ты же мужчина.