Николай I Освободитель

Все мои попытки как-то вырваться из этой клетки полностью провалились: Александр оставался глух к моим просьбам и на все жалобы отвечал только, что я еще слишком мал для осознания всей ситуации и классическое: «вырастешь сам поймешь». Самое грустное, что и винить мне было, по сути, некого, сам загнал себя в такое положение неумением сдерживать свои эмоции. Вот что стоило придержать свои прогрессорские порывы до того момента, когда Николаю предоставят большую самостоятельность и мои действия не будут столь уж вопиюще заметны на фоне других детей.

Единственным светлым моментом в тот абсолютно серый подстать традиционной питерской погоде стал выход монографии Василия Михайловича Севергина, посвященной открытию нового химического элемента и основным его свойствам, экспериментально определенным автором работы. Мое имя, естественно, в работе не упоминалось, что с одной стороны было немного обидно, а с другой абсолютно естественно. Было бы странно привлекать внимание всего научного мира ко мне в тот момент, когда Александр всеми силами меня пытался спрятать.

Что же касается уже начатых проектов, то они даже без меня — как это не печально осознавать — постепенно продвигались вперед. Еще в конце осени 1803 года на обучение в госпитальное училище был набран первый курс будущих акушерок. Вот только полу они были самого что ни на есть мужского. Идею привлечения к организации народного здравоохранения молодых девушек мне полностью, совершеннейше зарезали, мотивировав это тем, что невместно молодых девиц привлекать к бабичьему делу. Мол не может женщина работать одна без мужского пригляда, в серьез ее никто воспринимать не будет, да и кто их тогда замуж возьмет? Что сказать… Дикие времена, патриархальные взгляды, почему-то считается что буквально любое появление молодой неженатой девушки мгновенно ведет к разврату и попранию общественной морали.

А ведь я планировал на этой же базе впоследствии готовить медсестер и санитарок для нужд армии, чтобы любая рана на поле боя не означала смерть или ампутацию, как это происходит сейчас. Однако простив системы, даже такой ущербной не попрёшь. Впрочем, может быть местным действительно виднее

Мой экспериментальный взвод спустя год наконец вышел на те показатели, которых я от молодых офицеров и хотел добиться. За это время «курсанты», как я их мысленно называл, приобрели физические кондиции, для этого времени считавшиеся ранее просто немыслимы. Они бегали по лесу как лоси, нагруженные здоровенными рюкзаками, отлично стреляли — егерей я вооружил штуцерами, посчитав что меткость и дальность стрельбы для них важнее чем скорострельность — прилично научились фехтовать и драться без оружия. А уж сколько всяких полезных знаний в них впихнули за этот год и вовсе не счесть. Но самое главное даже не это. За год была более-менее отработана методология подготовки будущих егерей и это значит, что можно было переходить ко второму этапу.

Теперь каждый из оставшихся во взводе офицеров — за год по состоянию здоровья или по собственному желаю сошли с дистанции еще шесть человек — должен был найти себе пять будущих подчиненных. Да, экспериментальный взвод с благословления императора разворачивали в экспериментальную роту, численность которой должна была составить почти две сотни штыков. Предполагалось, что к тридцати офицерам добавятся полторы сотни сержантов и унтеров, а потом — если Бог даст и все пройдет гладко — еще через год три-четыре сотни рядовых и капралов, что уже даст полноценный легкопехотный батальон. Впрочем, до этого нужно было еще дожить.

Интрелюдия 2

Что бы там кто не говорил, но императорская семья — это тоже люди, и соответственно ничего человеческого им не чуждо. В конце декабря в Зимний дворец, так же, как и во многие другие дома России и прочих христианских стран, пришел рождественский дух. Настроения дополнительно добавляла природа, расщедрившаяся в кой это веки на отличную зимнюю погоду. Температура на улице несколько дней подряд держалась в районе комфортных минус пяти по цельсию, ночью выпал снег, а утром нависшие над городом серые тучи неожиданно растянуло и на радость людям на небе выглянуло солнце, вид которого жители Петербурга, казалось, уже давно позабыли.

Этим утром император вместе со своей женой проводили время за чаем и чтением. Редкий случай семейной идиллии, если вспомнить про тяжелые взаимоотношения в венценосной чете, объяснялся очень просто. На прошлой неделе Александр в очередной раз поссорился со своей «официальной» любовницей Марией Антоновной Нарышкиной, заподозрив ту в неверности. Учитывая, что Нарышкина состояла в официальном браке — собственно Нарышкина — это фамилия мужа, в девичестве женщина носила фамилию Святополк-Четвертинская — обвинения эти на взгляд постороннего человека выглядели весьма экстравагантно.