Николай I Освободитель

Как это часто бывает, появление указа о создании комиссии вовсе не означало ее непосредственное создание здесь и сейчас. Ни на работу людей, ни тем более на само переселение крестьян в бюджете этого года денег заложено не было, поэтому начало моей активной чиновничьей карьеры откладывалось как минимум до 1809 года, и не сказать, что я был уж так опечален. Чем больше я сталкивался с Российской бюрократией, тем больше мне хотелось расстреливать людей. В прошлой жизни, работая в большей мере в частном секторе, так глубоко в это болото мне погружаться не приходилось.

Зато определенного успеха я добился на ниве убивания себе подобных. Вернее, на ниве изобретения и изготовления нового не виданного здесь оружия для вышеобозначенных целей. Во-первых, у нас-таки получилось отшлифовать процесс изготовления пироксилина, который теперь горел ровно и предсказуемо, а когда нужно — так же предсказуемо взрывался. После получения на руки такого, не побоюсь этого слова вундерваффе, передо мной во весь рост встал вопрос, как его использовать. Понятное дело, можно закладывать мины на пути движения вражеской армии или еще как его взрывать, однако хотелось все же чего-то более эффективного.

К артиллерии я даже не пытался подступаться: там царствовал Аракчеев, да и денег в государстве на массовую переделку орудий и производство новых снарядов — тем более что ни первого, ни второго еще все равно не было даже в чертежах — не нашлось бы. Нужно было что-то простое и относительно дешёвое, не требующее при этом особо продвинутой технологической базы.

Ракеты! Это, собственно, во-вторых.

Сожжения Копенгагена с помощью ракет в этой истории не произошло, поэтому о ракетах я вспомнил не сразу. Просто в один из вечеров, двигая по заведенной у нас с Семеном Романовичем традиции шахматные фигуры по доске, мы перешли в тяжелофигурный эндшпиль, с парой ладей у каждого, и эти «дальнобойные» фигуры парадоксальным образом натолкнули меня на идею использования ракет в военном деле.

Получаться что-то у нас начало далеко не сразу: какого-то релевантного опыта из прошлой жизни в этой сфере у меня не было, поэтому пришлось продвигаться вперед наощупь.

Сначала попробовали смесь селитры с сахаром, что дало в общем-то неплохой результат: топливо получилось неприхотливым, удобным, и надежным. Из него легко было формировать топливные шашки в виде полых трубок, что обеспечивало стабильное горение. И тем не менее мы быстро пришли к выводу, что при наличии пироксилина, «карамельное топливо» — это вчерашний день. Там и удельный импульс был не слишком высоким и дороговато это топливо обходилось: и селитру и сахар в эти времена в Россию завозили из-за границы, так что особо не постреляешь.

С пироксилином же все было одновременно и сложнее и проще. Он хорошо горел, но вот с формированием топливных шашек все было не слава Богу, ну а использование его в рассыпчатом виде — это был очевидный тупиковый путь. Такие ракеты нельзя было бы долго хранить и перевозить их на дальние расстояния из-за слеживания смеси. А если еще и учитывать крайнюю гигроскопичность пироксилина — то вообще говорить не о чем.

Зато взрыв «боеголовки», начиненной пятью килограммами бездымного пороха и с простеньким капсюльным взрывателем, собранным ребятами Кулибина чуть ли не на коленке, произвел на всех изрядное впечатление. Как говорил инженер Смит во все том же «Таинственном острове», мощность пироксилина выше, чем у черного пороха примерно в четыре раза: оборудования для проведения замеров у меня не было, но чисто визуально я был готов согласиться с этим несуществующим пока литературным персонажем.

Ну и конечно с корпусом ракеты пришлось изрядно помудохаться. Такой науки как аэродинамика в этом времени — и еще лет ближайших пятьдесят наверное — не существовало, поэтому приходилось все делать буквально на глазок.

В итоге только к концу осени — спустя почти год работы и потраченные на это дело пять тысяч рублей — у нас получилось произвести на свет что-то более-менее удобоваримое. Во всяком случае оно уже взлетало и летело куда-то в направлении цели… Ну скажем так, промахивалось не больше чем на 90 градусов по горизонту, что глобально я считал почти успехом. Применять эти снаряды в бою пока еще было нельзя — разве что города обстреливать, — однако у меня в запасе по всем прикидкам было еще три-четыре года, и я был преисполнен уверенности в том, что до вторжения Наполеона в Россию, если оно произойдет в те же сроки — а изменения истории были не настолько значительными чтобы всерьез изменить направление ее течения — к двенадцатому году Бонапарта будет ждать очень неприятный сюрприз. А если еще и трубку-замедлитель придумать, чтобы ракеты подобно шрапнельным снарядам взрывались в воздухе… Но вряд ли, это по нынешним временам было слишком сложно, что, впрочем, не мешало мне мечтать о десятках и сотнях французов выкашиваемых взрывающимися над плотными пехотными колоннами «шрапнельными» ракетами. Красота!