Николай I Освободитель. Книга 3 (СИ)

— Ваше императорское высочество, еще чаю? — Вырвал меня из пучины размышлений тихо подошедший лакей, я заглянул в чашку — там еще было пару глотков ароматного напитка, однако он уже успел остыть. Запивать же свежие ватрушки холодным чаем, когда есть возможность добавить горячего…

— Да спасибо, — лакей подхватил чашку и спустя две минуты вернулся с новой, над которой вился прозрачный пар.

В третьей же газете — литературной — гвоздем номера была поэма Пушкина — насквозь заказная, но при этом оттого не теряющая в качестве — об отношениях крепостных, их помещиков и центральной власти в лице проезжающего мимо принца. Что сказать… Ну стихи Пушкин писать умел, тут не придерешься. Драматургия, кончено, слабовата, но общий посыл проглядывался более чем прозрачно: добрый царь-батюшка может и желал бы дать народу волю, вот только злые помещики сильно-сильно против. Пикантности ситуации добавлял тот момент, что семья Пушкиных вполне себе относилась к тем самым помещикам-крепостникам, которые давать волю своему двуногому имуществу совсем не торопились

Понятное дело, что одной поэмой настроения в обществе не поменяешь кардинально, однако я планировал и дальше пропагандировать идею того, что крепостное право — это зло. Глядишь, через несколько лет — ну ладно лет через десять-пятнадцать вряд ли раньше — владеть людьми станет не модно и отмену крепостного права можно будет провернуть без больших потрясений.

Позавтракав, я спустился вниз, взял экипаж, сопровождение и отправился в Зимний на заседание Госсовета. С тех пор как я официально стал наследником — было одновременно опубликовано отречение Константина и назначение меня на эту без сомнения почетную, но весьма сомнительную с точки зрения возможности прожить спокойную жизнь «должность» — мое присутствие на всех заседаниях стало обязательным. Тем более что в этот раз обсуждались переговоры с англичанами и американцами насчет разделения сфер влияния на Тихом океане.

Наши контакты с Испанским королевством ни одним ни другим совершенно не понравились. Как и то, что Российская империя стала отравлять на те дальние берега переселенцев и главное — флот. Доктрина Монро еще не была сформулирована, но на практике молодой хищник, не так давно появившийся в западном полушарии, уже достаточно смело заявил свои права на все земли американского континента. Иронично, что при этом и в отношениях между собой англосаксы понимания не находили. Воспоминания о сожжении Белого дома в 1814 году были еще слишком свежи.

Наша позиция на переговорах что с теми что с другими сводилась к следующему — отдайте нам все Тихоокеанское побережье Америки и не суйтесь под руку, тогда и проблем не будет. Более того Александр даже опубликовал манифест о принятии под руку Гавайского королевства — ратифицировав таким образом договор, подписанный между Шеффером и королем Камеамеа I — а также всех земель от Аляски до 38 параллели западнее водораздела Скалистых гор. Очевидно, что такая позиция вела к охлаждению отношений и с США, и с Великобританией, однако с первыми у нас и так в общем-то особых контактов не было, а со вторыми портить что-то уже было в любом случае поздно. Только фактор Наполеона не давал Англии плотно заняться Российской империей.

Госсовет в эти годы еще не превратился в синекуру, место почетной ссылки и пристанище для престарелых генералов, коим он станет к концу века. Ну или не станет, над смыслом русского протопарламентаризма мне еще предстояло много думать. В конце концов реально надеяться, что удастся проскочить через бурные годы слома сословного феодального общества и перехода к буржуазному сохранив власть полностью в своих руках — глупо. Самодержавие — это конечно прекрасно, но к сожалению, с усложнением общественного устройства, с каждым годом становилось понятнее, что один человек просто не может объять все, а значит властью так или иначе придется делиться. А вот в какой форме — вопрос, что называется со звездочкой. Я бы предпочел начать все-таки снизу, провести земскую реформу по примеру Александра II, дать местным общинам немного полномочий и посмотреть, что получится. Глядишь и подрастет поколение способное не только болтать, но и делом доказывать свою полезность.

Небольшое помещение в классическом стиле. Белые, отделанные мрамором колонны, большой круглый стол, напоминавший мне каждый раз легенду о короле Артуре, резные, стулья, оббитые красным бархатом. Канцелярские приборы расставлены напротив каждого рабочего места. Моего, что приятно, производства. Лакеи незримыми тенями стоящие по углам помещения и готовые отреагировать на малейший жест.

По сложившейся традиции я приехал на заседание одним из первых и занял место подле императорского. Мне нравилось смотреть, как все потихоньку собираются, приветствовать каждого, перебрасываться несколькими фразами, заранее чувствовать общее настроение совета, которое незримо пропитывало помещение вместе с подтягивающимися государственными мужами.