Николай I. Освободитель. Книга 4 (СИ)

— Проблема в том, что наша православная церковь вместо помощи проекту по увеличению количества начальных школ не только не помогает, но еще и мешает, как только может. Нет формально, — я мотнул подбородком в сторону сидящего напротив Голицына, — все исключительно «за». А как доходит до дела, то на низовом уровне вся работа полностью саботируется.

— Я не раз говорил, что начальное образование крайне важно с точки зрения воспитания праведного богобоязненного человека, и заниматься им должны церковно-приходские, а не светские школы.

То, что почти десять лет назад я не дал Голицыну подгрести под себя образование в империи, тот до сих пор простить мне не мог, что выливалось в заметное противодействие на местах со стороны церковников.

— Да ты своих священников сначала читать-писать научи, мудло! — Я вскочил с места, нависнув всеми своими двумя метрами над как-то мгновенно скукожившимся обер-прокурором. Голицын видимо понял, что переборщил, и есть шанс не иллюзорно выхватить по щщам. — У него половина священнослужителей по памяти все требы проводят, потому что читать не умеют, а он мне про обучение детишек будет рассказывать!

— Ники! — Я повернулся к брату, — успокойся.

— Хорошо, — я неожиданно для себя действительно выдохнул и решил не доводить до рукоприкладства. — Сделаем по-другому. У меня есть папка с собранными материалами на эту шваль. Казнокрадство, взятки, злоупотребления, незаконный перевод государственных крестьян в свои личные… Подозрительные сношения с представителями иностранных государств. Про мелочи не достойные главы Синода, типа прелюбодеяния и мужеложества, я даже и не говорю. Показания свидетелей, копии документов, образцы поддельных подписей, все есть. Вот такой толщины папка.

Я пальцами показал сантиметров десять. Приукрасил конечно.

— Кхм… Неожиданно, — такого развития событий Александр явно не ожидал. — Мужеложества?

Забавно, что казнокрадство и прочие, так сказать, должностные преступления брата совсем не удивили. Ну и откуда с таким отношением взяться честным чиновникам, спрашивается?

— Наш святоша оказывается — не такой уж и святоша, — я повернулся в Голицыну, который, поняв что допрыгался, сидел теперь белый как мел. Казалось, его сейчас натурально схватит кондратий. — Если пустить дело по закону — ссылка с конфискацией всего имущества. Как минимум. А может и виселица.

— Ну мы конечно рассмотрим, твои бумаги… — Начал было император, и в его голосе я совершенно не услышал готовности доводить дело неудачливого подчиненного до логичного конца.

— А если не пускать дело по закону, то можно просто в газетах пару статей опубликовать, — я посмотрел в глаза брату, дав понять, что отступать не собираюсь и просто так замести всю грязь под ковер не дам. — Посмотрим, как на это отреагирует высшее общество столицы.

Видимо Александр что-то увидел в моем взгляде, поэтому поспешил заверить меня.

— Обойдемся без газет. Своими силами разберемся, если то о чем ты говоришь — правда, — самодержец нахмурился и перевел взгляд на главу Синода. Бывшего уже, судя по всему. Тот сжался еще сильнее, хотя казалось бы, куда уж. — От ответственности в таком случае уйти не получится.

Естественно, с самого начала предполагая возможную конфронтацию с Голицыным, я начал собирать на него компромат, в чем мне по старой дружбе помог Бенкендорф. А несколько недель назад на встречу напросился Аракчеев и шепнул, что обер-прокурор — министр путей и средств сообщения того тоже не жаловал — готовит против меня выпад для упрочения своего места при вернувшемся из отпуска императоре. Ну и передал собственные документы, которые у него были на Голицына. В общем, к разговору я подошел не с пустыми руками.

— Как скажешь, твое императорское величество, — я пожал плечами, как бы принимая волю императора в этом вопросе.

— Я понял тебя, Николай, передай пожалуйста мне эту папку, я обязательно ознакомлюсь, — я кивнул, для того ее и собирал, — а пока можешь быть свободен.

Закончилось все для Александра Николаевича Голицына естественно не судом. Не было тут принято судить вельмож столь высокого ранга за такие мелочи как банальное казнокрадство. К сожалению. Обер-прокурора тихо сплавили в отставку и попросили удалиться из столицы. Следующие два десятилетия Голицын провел, проживая в основном в своем крымском поместье и никак на политику в столицах не влиял.