Николай I Освободитель // Книга 9

— Возможно, — кивнул Карл Либкнехт. — Однако это будет уже проблема взаимоотношений вас, дорогие женщины, с вашими отцами, мужьями и сыновьями, а не королевского правительства. В конце концов именно они являются владельцами земли в королевстве, а в случае войны встанут в строй, чтобы защищать отчизну. Вы учили историю, дорогая моя Роза? Античную, там, где древняя Греция и независимые, демократические полисы. Там право голоса имели те, кто брал оружие в руки и становился в фалангу, разве это не справедливо?

— Мы женщины, рожаем детей. В том числе и мальчиков, которые потом защищают государство, так что не нужно умолять наше достоинство, — девушка гордо вскинул подбородок вверх. Судя по реакции зала такой ответ собравшимся более чем понравился.

— А я ничего против не имею, — еще шире улыбнулся глава Прусского ТА. То, что в этот момент на сцене оперного театра стояло сразу два русских агента, он не знал, хоть и подозревал, что все движение суфражисток подпитывается из Николаева. Во всяком случае ему самому были даны указания не только не мешать активным дамам в продвижении их позиции, но и помогать по возможности. Аккуратно, чтобы хуже не сделать. — Договоритесь со своими мужчинами, пусть они проголосуют, и мы обязательно внесем такую новацию в закон о выборах.

Заявления Либкнехта и глобальный разворот политики Его Величества Вильгельма I в условно «либеральном» направлении — во всяком случае касаемо внутренней политики — вызвал целую волну женских манифестаций по всей Европе. А когда на 16 ноября 1847 года действительно была назначена дата плебисцита — который в итоге прусские мужчины закономерно провалили, дураков допускать женский пол до политической власти там не было — это привело к настоящей буре. При этом, что делать с женскими манифестациями, традиционалистским правителям старых монархий было решительно непонятно. Разгонять войсками — так позору не оберешься. Терпеть бабские выходки — никак нельзя, пример это плохой другим дебоширам. Ну не давать же им реально выборные права, как женщины того требуют.

Конечно, глобально суфражистки ни на что повлиять не могли. Просто, потому что даже среди женщин их количество было ничтожным — абсолютному большинству представительниц слабого пола и без избирательных прав жилось вполне сносно, их гораздо больше волновали права трудовые и социальные. Тем не менее случился в последствии прецедент, когда и менно разгон женской манифестации едва не привел в Нидерландах к революции и смене династии. Естественно, побитые женщины тут были только поводом, причин там была целая пачка, в основном экономического свойства, но тем не менее случай показательный.

Прорыв в плане обучения женщин в высших учебных заведениях произошел уже в конце 1860-х, когда европейские университеты постепенно начали допускать женщин к обучению, а процесс выдачи слабому полу политических прав затянулся еще на более долгий срок. Только уже после Великой Войны под занавес 19 века, женщины повсеместно получили сначала право сначала избирать, а потом — еще спустя пару десятилетий — и избираться.

Глава 10

— Тебе мало денег что я тебе даю? Мало содержания от министерства двора⁉ — Я бушевал, даже не пытаясь сдерживать эмоции. — На что тебе не хватает? Бриллианты? Золото? Платьев мало? Или может дворца тебе не хватает для жизни, еще нужна дополнительная жилплощадь?

— Я хотела помочь сестрам… — Нелидова сидела на диване и не сдерживаясь рыдала в три ручья. Подобного разноса от меня она не получала ни разу за все пятнадцать лет, что мы состояли в отношениях. Сначала в тайных, а потом и в открытых.

— Почему ты ко мне не обратилась? Я что когда-то отказывал тебе в чем-то⁉ Ты понимаешь, как теперь я буду выглядеть в глазах своих подданых? Я тридцать лет воюю с мздоимством, отправил на каторгу уже десятки вельмож вплоть до министров, сам кричу на каждом углу о борьбе за чистоту финансов и вот получаю от тебя такой удар в спину!

Нелидова отмочила фортель, который я совершенно от нее не ожидал. Все время наших отношений она демонстративно не лезла в мои дела, не пыталась проталкивать чьи-то интересы или как-то иным образом торговать влиянием. Меня это более чем устраивало, в ином случае построить отношения у нас бы просто не получилось.

И вот неожиданно несколько дней назад Варвара пришла ко мне и попросила принять одного «очень достойного негоцианта», желающего поучаствовать в строительстве планируемой ветки от Луганска до Царицына. Дело — как, впрочем, и вообще все, что было связано с железными дорогами в империи подобно какой-нибудь нефтяной отрасли в будущем — ожидалось выгодным, так что желающих поработать с господрядом было более чем достаточно. Мы потихоньку выходили из кризиса 1846–1847 годов, строительство железных дорог вновь начало наращивать темпы, в отрасль опять потянулись частные деньги.