Николай II

Однако марширующая на параде армия — это гордость императора. И кто мог предположить, что кинокадры, изображающие могущественные батальоны на параде, внезапно сменятся другими кадрами февраля 1917 года, снятыми фирмой «Пате-синема» и запечатлевшими взрыв ликования у тех же солдат.

Двуглавый орел сокрушен, нанесен окончательный удар единству армии и царя.

Какой монарх мог бы представить себе подобное в 1895 году? Дворянство оспаривает высокие посты в армии: еще и в 1914 году 87 % генералов — дворяне, несмотря на все усилия Военной академии продвигать наиболее способных офицеров вне зависимости от их социального происхождения. За время царствования Николая II число офицеров из дворян сократилось с 72 до 51 %; однако такое обновление армии не затронуло в 1914 году высшие эшелоны военного командования — царь под давлением своего окружения тормозил продвижение. Это и послужило одной из причин того, что часть офицерского корпуса восприняла либеральные идеи, что, в свою очередь, не обошлось без последствий.

Развлекаться, охотиться, присутствовать на военных парадах — целых шестнадцать за один месяц! — ужинать в приятной компании — все это Николай обожал. Но разрастаются слухи, что отец запер его в Ливадии, так как в голове у него одни балерины. Говорят, что он не хочет ни жениться, ни управлять страной. Говорят, что отец подумывает сделать наследником младшего сына — великого князя Михаила.

Говорят… Но чего только не говорят…

Про Людовика XVI и Марию-Антуанетту тоже говорили много разного: скабрезным анекдотам придавалась особая пикантность, когда счастливыми и вместе с тем постыдными участниками распутных похождений оказывались королевская чета, а также граф д’Артуа, Монархия больше не внушала уважения. По возвращении царевича из Японии также рассказывали, что удар саблей нанес ему муж, разъяренный постоянными приставаниями Николая к его молодой жене…

Александр III: «Николай? Да ведь он совсем мальчик…»

В конце февраля 1892 года Ники был назначен членом Финансового комитета. «Много чести, но мало удовольствия», — комментирует он. И рассказывает, как ему пришлось принять шесть членов этого комитета, о существовании которого он даже не подозревал; из-за приема ему не удалось попасть вовремя на выставку.

В другой записи в своем дневнике он жалуется на то, что все утро было испорчено: «пришлось принять посланника Швеции и японскую макаку», то есть представителя японского императора. Николай на самом деле называет японцев «макаками». Он не доверяет полякам, презирает евреев, но уверен в верности мусульман.

Министр Александра III С. Витте, начавший модернизацию экономики, предложил царю назначить царевича — для формирования его личности — председателем Комитета по строительству Транссибирской железной дороги.

«Государь император был очень удивлен.

— Как? — спрашивает. — Да вы, — говорит, — скажите, пожалуйста, вы знаете наследника-цесаревича?

Я говорю:

— Как же, Ваше Величество, я могу не знать наследника-цесаревича?

— Да, но вы с ним когда-нибудь о чем-нибудь серьезно разговаривали?

Я говорю:

— Нет, Ваше Величество, я никогда не имел счастья о чем-нибудь говорить с наследником.

— Да ведь он, — говорит, — совсем мальчик, у него совсем детские суждения. Как же он может быть председателем комитета?»

Густав Лансон, автор «Истории французской литературы», какое-то время преподавал Николаю французский язык и не имел оснований на него жаловаться, скорее наоборот. Царевич даже интересовался классической литературой, особенно Мольером, а также Лафонтеном и Мериме. Однако восприимчивость и прилежание, необходимые для овладения языками, — а Николай проявлял способности к французскому, английскому и немецкому языкам — не обязательно способствуют глубокому осмыслению окружающего нас мира. И в этом отношении Победоносцев был того же мнения, что и Александр III.

Когда он пытался объяснить царевичу, как функционирует государство, «тот с великим тщанием начинал ковырять в носу». Все свидетельства сходятся: как только разговор заходил о государственных делах, Николаем овладевала невероятная скука.

Однако благодаря исключительной настойчивости Победоносцеву удалось внушить кое-какие идеи Николаю II, и в первую очередь следующую: обязанность царя-самодержца — передать наследнику всю власть в неприкосновенности.

Кстати, какой разительный контраст: миловидный и обходительный царевич, всегда прекрасно одетый и выхоленный, и этот обер-прокурор, вечно в черном, с железными очками на носу и с галстуком-бабочкой, словно вышедший из романа Достоевского. В нем никогда не угасала пламенная страсть к самодержавию, в защиту которого он выступал талантливо и пылко: аскетическое лицо его озарялось, глаза горели.

Победоносцев Николаю: «Франция — пример, к чему приводит демократия»

Аргументы Победоносцева были столь сильными и убедительными, что даже такой рассеянный ученик, как царевич, запомнил их в общих чертах.