Николай II

Что же касается Александра Михайловича, то он до декабря 1919 г. был в Крыму, а затем на английском крейсере уехал в эмиграцию. В 1933 г. Александр Михайлович скончался на Французской Ривьере. В эмиграции он написал обширные мемуары, пользовавшиеся большим успехом, где, кстати, и упомянул о своем масонстве. Мало того, об этом он писал отдельные труды. Многие ругали Александра Михайловича за его просоветские настроения: так, он восхищался пятилетними планами, развитием авиации в СССР и т. п.

А были ли масоны среди большевиков? Вот уж вопрос на засыпку! Среди меньшевиков масоны, определенно, были. Это Чхеидзе, Гальперин, Гегечкори[95] и другие.

Николаевский упоминает среди масонов И. И. Степанова-Скворцова, где-то мелькает А. В. Луначарский. Петр Мультатули прибавляет к ним Г. И. Бокия, Л. Б. Красина, С. П. Середу[96]. Но это все мелочи.

Б. И. Николаевский обращает внимание на интересную информацию, появившуюся в журнале «Вопросы истории КПСС» № 3 за 1957 год. Там шла речь о письме из России большевика Н. П. Яковлева Ленину в Поронино. В журнале не приведен полный текст ни письма, ни ответа, а только скупые цитаты. Яковлев сообщает Ленину, что «в либеральных кругах намечается поворот влево», что отдельные представители этих кругов — «экземпляры, социальный вес и влияние которых измеряются многими миллионами рублей», делают попытку устроить нелегальные «встречи» общественных деятелей из кадетов и прогрессистов совместно с представителями левых партий с целью информироваться о настроениях в различных социальных слоях, чтобы «подготовиться к грядущим событиям».

Николаевский считает, что более чем вероятно, что инициатива «встречи» либеральных и социалистических кругов принадлежит масонам.

Ленин отвечает: «Дорогой коллега. За сообщение очень благодарю. Оно мне очень важно. По-моему, на указанных Вами условиях (каких — неизвестно) Ваше участие было вполне правильно и для дела (т. е. для большевиков) полезное».

Не будем строить домыслы и гадать на кофейной гуще, был ли Ленин масоном. Во всяком случае, какие-то отношения вольных каменщиков и вождя мирового пролетариата были. Не знать о роли масонов в мировой политике и особенно в русских делах Ильич не мог, и если помалкивал, то для этого были веские основания.

Видимо, единственный случай, где большевики открыто объявили о своем отношении к масонам, произошел в 1922 г. на IV конгрессе Коминтерна. Предоставим слово Нине Берберовой: «На IV конгрессе Коминтерна в 1922 г. <…> было во всеуслышание объявлено, что большинство французской радикал-социалистической партии принадлежит к ложам Великого Востока. Этот факт был обсужден после длинного доклада Троцкого, с многочисленными ударами кулаком по столу, где он несколько раз упоминал, что масонство необходимо вымести железной метлой — в России, во Франции и во всех других странах. Он говорил, что масонство — мост, соединяющий в мирном сожительстве классовых врагов, что недопустимо, когда есть классовое сознание.

«Масонство, — говорил Троцкий, — орудие обхода революции, усыпляющее сознание пролетариата, и рычаг буржуазного механизма».

В резолюции, принятой по его докладу, Конгресс единогласно вынес решение исключить масонов из Коммунистического Интернационала».

После этого в Советской России исчезли любые упоминания о масонах. Некоторых масонов в 1920—1940-х годах посадили, некоторых даже расстреляли. Но все подлинные или надуманные обвинения против них никак не были связаны с масонством.

Интересна судьба наиболее талантливого руководителя масонов профессора Н. В. Некрасова. Милюков, его коллега по Временному правительству, недаром назвал Некрасова «серым преосвященством». В начале 1918 г. Некрасов сменил фамилию и стал Голгофским и занялся кооперацией. Сидеть бы ему тихо, как Корейко, на мизерном жалованье. А он выдвинулся и стал одним из промышленных руководителей Татарии. В результате Некрасова опознали и 30 марта 1921 г. арестовали как бывшего министра Временного правительства. Некрасов был доставлен в Москву на Лубянку. На допросах Некрасов охотно рассказал о деятельности Временного правительства, о Февральской революции, но в основном то, что было известно как ВЧК, так и эмиграции. Как метко заметил Н. Н. Яковлев: «Некрасов описал верхушку айсберга политической деятельности своих единомышленников», скрыв все остальное. Говорить об устройстве масонских лож и называть фамилии масонов, оставшихся в Советской России, Некрасов не захотел. 24 мая 1921 г. последовала резолюция Ф. Э. Дзержинского: «Дело прекратить». Некрасов был отпущен. Заметим, что весной 1921 г. в ВЧК был новый пик расстрелов, однако неоднократно появлялись материалы о передаче (продаже?) масонских архивов за рубеж.