Николай II без ретуши

Из письма Николая II Александре Федоровне от 6 октября 1915 года:

Его (цесаревича Алексея. – Н. Е.) присутствие дает свет и жизнь всем нам – включая и иностранцев. Ужасно уютно спать друг возле друга; я молюсь с ним каждый вечер с той поры, как мы находимся в поезде; он слишком быстро читает молитвы, и его трудно остановить; ему страшно понравился смотр, он следовал за мною и стоял все время, пока войска проходили мимо, что было великолепно… Только в первый день Алексей завтракал с Жильяром в моей комнате, но потом он стал сильно упрашивать позволить ему завтракать со всеми. Он сидит по левую руку от меня и ведет себя хорошо, но иногда становится чрезмерно весел и шумен, особенно когда я беседую с другими в гостиной. Им это приятно и заставляет их улыбаться. Перед вечером мы выезжаем в моторе (по утрам Алексей играет в саду) либо в лес, либо на берег реки, где мы разводим костер, а я прогуливаюсь около. Я поражаюсь, как много он может и желает ходить, а дома не жалуется на усталость. Спит он спокойно, я тоже, несмотря на яркий свет его лампадки.

Часть III Cмерть Николая Александровича (1914–1918)

Первая мировая война

Из письма В. И. Ленина А. М. Горькому от 25 января 1913 г.:

Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции (во всей Восточной Европе) штукой, но мало вероятия, чтобы Франц Иозеф и Николаша доставили нам сие удовольствие.

Из дневника Мориса Палеолога:

20 июля 1914 года. После нескольких общих фраз император выражает мне свое удовольствие по поводу приезда президента Республики. «Нам надо поговорить серьезно, – говорит он мне. – Я убежден, что по всем вопросам мы сговоримся… Но есть один вопрос, который особенно меня занимает: наше соглашение с Англией. Надо, чтобы мы привели ее к вступлению в наш союз. Это был бы залог мира». – «Да, государь, тройственное согласие не может считать себя слишком сильным, если хочет охранить мир». – «Мне говорили, что Вы лично обеспокоены намерениями Германии?» – «Обеспокоен? Да, государь, я обеспокоен, хотя у меня нет теперь определенной причины предсказывать немедленную войну. Но император Вильгельм и его правительство допустили создаться в Германии такому состоянию духа, что, если возникнет какой-нибудь спор в Марокко, на Востоке, безразлично где, они не смогут более ни отступить, ни мириться. Какой бы то ни было ценой, им будет необходим успех. И чтобы его получить, они бросятся в авантюру». Император на минуту задумывается: «Я не могу поверить, что император Вильгельм хочет войны. Если бы Вы знали его как я. Если бы Вы знали, сколько шарлатанства в его позах».

Из воспоминаний великого князя Александра Михайловича:

11 июля 1905 года Император Николай II пригласил Германского Императора к завтраку на борту Императорской яхты «Полярная Звезда», которая стояла в Бьерке. Кузен Вили решил соединить приятное с полезным и захватил с собой подробно разработанный проект русско-германского союза. Но, бросив взгляд на этот серьезный документ, кузен Никки смутился.

«Если ты интересуешься моим мнением, – сказал Вильгельм, – то должен тебе сказать, что это очень высокая политика. Этот акт принесет благо не только нашим странам, но и всему миру».

«Да, это очень хороший проект», – вежливо согласился хозяин.

«Ты подпишешь его, Никки?»

«Я подумаю. Оставь мне его. Я, конечно, должен буду показать его моему министру иностранных дел».

«Слушай, Никки», – начал Вильгельм II, и Николай II опустил голову. Красноречие Вильгельма пользовалось мировой известностью. Государь попробовал переменить тему разговора. Эффекта не последовало. «Потсдамский оратор» произнес блестящую речь, после которой оставалось или же высказаться о договоре отрицательно, или же подписать договор. Вежливость Николая II превозмогла в нем стремление подражать во всем отцу, он протянул руку за пером.

«Вот и прекрасно, – обрадовался Вильгельм. – Еще одна маленькая формальность, и величайший в истории договор будет реальностью. Но кто засвидетельствует твою подпись? Кто-нибудь из твоих министров есть на борту?»

«Я попрошу завтра это сделать министра иностранных дел графа Ламздорфа».

«Но, если не ошибаюсь, я видел по дороге в твой кабинет морского министра, адмирала Бирилева?»

«Да, он тут, но я предпочел бы подпись Ламздорфа».

Последовал новый взрыв красноречия Вильгельма II, и адмирала Бирилева вызвали в кабинет. Николай II был настолько уверен, что аннулирует этот импровизированный договор, как только вернется в Царское Село, что даже не разрешил морскому министру ознакомиться с содержанием документа.

«Адмирал, – сказал, краснея, Царь, – Вы мне верите?»

«Ваше Величество, можете быть уверенными, что я сделаю все для престола и родины».