Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

В 1925 году фельетонист и журналист И. М. Василевский (Не-Буква) издал брошюрку под названием «Что они пишут?». Не-Буква представлял собой тип очередного русского либерального демагога, беспринципного и безнравственного, который служил тем, кто больше платил и вкуснее кормил. Будучи до революции горячим поклонником кадетов П. Н. Милюкова и «борцом» с Самодержавием, Не-Буква не принял Октябрьского переворота и, осыпая большевиков проклятиями, эмигрировал сначала в Константинополь, затем в Париж, а потом — в Берлин. Не-Буква был широко известен в эмигрантских кругах, первоначально оставался близок к кадетам, был лично знаком со многими общественными деятелями и писателями (Милюковым, Маклаковым, Львовым, Струве, Куприным, Брешко-Брешковским). Однако по мере того, как финансовые дела Не-Буквы шли все хуже и хуже, а его журналистские таланты оставались невостребованными, журналист стал все больше тяготеть к советской власти. Его фельетоны, очерки и рассказы, и без того левые, становятся откровенно пробольшевистскими. В 1922 году в Берлине Не-Буква выпускает брошюру «Николай II», которую иначе как пасквилем на свергнутого и к тому времени убитого Императора назвать невозможно. Не скрывая своей радости по поводу убийства Государя, Не-Буква явно стремится выслужиться перед большевиками и подготовить почву для своего возвращения в СССР. Новые хозяева оценили усердие «кадетского» журналиста, и в 1923 году он вместе с писателем А. Н. Толстым возвращается в Советский Союз, где принимается восхвалять советскую действительность и всячески поносить своих бывших друзей. Но свою литературную деятельность в СССР Не-Буква начал с новой гнусности о династии Романовых: в 1923 году в Петрограде выходит его книга «Романовы. Портреты и характеристики». Выпущенная затем в 1925 году брошюра Не-Буквы «Что они пишут?» претендовала стать «отповедью» писателявозвращенца белым эмигрантам. Однако выслуживание перед большевиками не помогло Не-Букве: в 1938 году его расстреляли как врага народа.

Мы сказали несколько слов о Василевском (Не-Букве) для того, чтобы читатель понял, что сведения, которые он приводит в своей брошюре, получены из первых уст, и хотя они представлены в виде опровержения, с неизменным фельетонистским ерничаньем, тем не менее они представляют определенную историческую ценность. Итак, в своей брошюре Не-Буква приводил слова писателя Н. Н. Брешко-Брешковского, сына «бабушки русской революции» Е. К. БрешкоБрешковской, естественно, в собственном пересказе, следующего содержания: «Юровский и Ермаков в июле 1918 года представили Президиуму ВЦИК головы казненной царской четы. Оказывается, стараниями Соколова была раскрыта тайна, будто бы большевики в первые годы революции практиковали такую форму отчетности о проделанной работе, как предъявление начальству отрубленных голов. На представленные головы вышестоящие комиссары косятся недоверчиво. Но Юровский настаивает: „Каких доказательств вы еще можете требовать? Вот его императорское величество, вот ее императорское величество…“ И Юровский опустил головы до земли». [1266]

Эти воспоминания Брешко-Брешковского довольно ценны, ибо его мать, «бабушка русской революции», несомненно, знала о деятельности своих «внучат»-большевиков не понаслышке (правда, писатель свою мать знал плохо, она его бросила, когда тому не было и года, но тем не менее круг общения матери был ему знаком). Тем не менее в строках БрешкоБрешковского, если только Не-Буква их не переврал, чего совершенно исключать нельзя, есть много неясностей и неточностей. Во-первых, странно, чтобы Юровский привозил царские головы президиуму ВЦИК, читай Свердлову, совместно с Ермаковым. Ермаков был слишком мелкой сошкой, чтобы участвовать в ритуале такой важности. Скорее всего, сработало постоянное упоминание Ермакова в связи с Екатеринбургским злодеянием, упоминание, создавшее впечатление чуть ли не ведущей роли Ермакова в этом преступлении. Во-вторых, в книге Соколова нет ни слова о существовании особой отчетности у большевиков отрубленными головами, как и нет упоминания об отчленении Царских Глав. В-третьих, из слов Брешко-Брешковского неясно, откуда он получил эти сведения.