Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

6 марта Николай II простился со Ставкой. Н. А. Павлов в своей книге писал: «Государь все время спокоен. Одному Богу известно, что стоит Ему это спокойствие. Лишь 3 марта, привезенный обратно в Ставку, Он проявляет волнение. Сдерживаясь, стараясь быть даже веселым, Он вышел из поезда, бодро здороваясь с великими князьями и генералитетом. Видели, как Он вздрогнул, увидав шеренгу штаб-офицеров. Государь всех обходит, подавая руку. Но вот конец этой шеренге… Крупные слезы текли по Его лицу, и закрыв лицо рукой, Он быстро вошел в вагон… Прощание со Ставкой и армией. Государь, видимо, сдерживает волнение. У иных офицеров на глазах слезы. Наступила еще и последняя минута… Где-то тут должны нахлынуть тени Сусанина, Бульбы, Минина, Гермогена, Кутузова, Суворова и тысяч былых верных. Здесь и гвардия, военное дворянство, народ… Слезы офицеров — не сила… Здесь тысячи вооруженных. И ни одна рука не вцепилась в эфес, ни одного крика „не позволим“, ни одна шашка не обнажилась, никто не кинулся вперед, и в армии не нашлось никого, ни одной части, полка, корпуса, который в этот час ринулся бы сломя голову на выручку Царя, России… Было мертвое молчание». [140]

Чего стоили Николаю II эти псковские и могилевские дни, хорошо видно из воспоминаний Юлии Ден, которая была поражена тем, как изменился Император: «Когда мы вошли в красный салон и свет упал на лицо Императора, я вздрогнула. В спальне, где освещение было тусклое, я его не сумела разглядеть, но сейчас увидела, насколько он изменился. Смертельно бледное лицо покрыто множеством морщинок, виски совершенно седые, вокруг глаз синие круги. Он походил на старика». [141]

8 марта 1917 года Николай II, уже лишенный свободы, отбыл из Могилева в Царское Село. Когда Государь сел в поезд, то заметил несколько гимназисток, которые стояли на платформе, пытаясь увидеть Императора. Государь подошел к окну. Заметив Императора, гимназистки заплакали и стали показывать знаками, чтобы Государь им что-нибудь написал. Николай II написал на бумаге свое имя и передал девочкам, которые продолжали стоять на перроне, несмотря на сильный мороз, до самого отправления поезда. [142]

Одна женщина со слезами на глазах обратилась к Императору со словами: «Не уезжай, Батюшка! Ты — слава и надежда нашей Родины. Ты еще поведешь наши войска к победе!» [143]

Утром 9 марта 1917 года царский поезд в последний раз доставил Государя в Царское Село. Император в поезде простился с членами свиты. После остановки состава многие члены свиты поспешно покинули его, стремясь как можно быстрее оставить свергнутого Монарха, пребывание возле которого становилось небезопасным для их благополучия. Государь, в черкеске 6-го Кубанского Казачьего батальона с орденом св. Георгия на груди, молча вышел из вагона и поспешно сел в автомобиль в сопровождении князя В. А. Долгорукова. Через некоторое время автомобиль с Государем и сопровождавший его конвой остановились перед воротами Александровского дворца. Ворота были заперты. Часовые не пропускали царский автомобиль. Через несколько минут к воротам вышел какой-то прапорщик и громким голосом произнес: «Открыть ворота бывшему Царю!» Часовые раскрыли ворота, автомобиль въехал, и ворота захлопнулись. Царствование Императора Николая II кончилось — начался Крестный Путь Царя-Мученика.

Глава 2. Керенский и судьба Царской Семьи

Какую цель преследовал Керенский, отправляя Царскую Семью в Тобольск, и почему местом ссылки был выбран далекий сибирский город?