Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

Несмотря на ранний час, на станции собрался народ. Внезапно к станции подъехал броневик с развевающимся красным флагом. К нему торопливо вышел начальник станции. «Подавать состав», — послышалась сухая и резкая команда. Вдруг, словно ответом на эту команду, раздался полный отчаяния женский крик: какая-та женщина упала на колени и голосила в голос как по покойнику. Ее поспешили увести в глубь вокзала. В этот момент на станцию приехал Керенский. «Мрачный, сгорбившийся, он исподлобья оглядел состав и толпу. Видимо, о чем-то думал, что-то соображал, что-то силился решить в течение нескольких минут. Потом, отдав распоряжение командиру броневика, рассеял толпу, быстро сел в автомобиль и понесся в Петроград»(Артабалевский). [306]

По другим сведениям, Керенский попрощался с Царской Семьей и сказал Императору Николаю II: «До свидания, Ваше Величество… Я придерживаюсь пока старого титула». [307]

Когда Царская Семья прибыла на станцию, поезда на перроне не оказалось, он стоял далеко на путях. Минут десять Царская Семья шла до своего вагона по песку. «Вся Царская Семья медленно перешла пути и двинулась по шпалам к своему вагону, спальному Восточно-Китайской железной дороги. Поддерживаемая Государем, Императрица, видимо, делала большие усилия, ступая по шпалам. Государь смотрел ей под ноги и вел, поддерживая под локоть, Свою Августейшую верную Спутницу жизни». [308]

Когда Царская Семья дошла до вагона, то оказалось, что между ступенькой вагона и землей было большое расстояние. Поэтому Царской Семье пришлось карабкаться, чтобы попасть в вагон. Тяжелее всех пришлось Государыне. «После больших усилий, — пишет княгиня О. Палей, — бедная женщина взобралась и, бессильная, всей своей тяжестью упала на площадку вагона». [309]Безусловно, что эти издевательства исходили от «гуманного» и «благородного» Временного правительства.

Толпа народа молча без единого слова провожала Царскую Семью. «Царская Семья начала свой страдный путь, и толпа русских людей, их подданных, свидетельствовала его своим священным молчанием и тишиной»(Артабалевский). [310]

Полковник Артабалевский и офицер Кушелев поднялись на площадку вагона, чтобы попрощаться с Государем. Кушелев упал на колени перед Государем, но тот поднял его, обнял и поцеловал. Потом Император подошел к Артабалевскому и протянул к нему руку: «Я до сих пор помню теплоту Его руки, Ее пожатие, когда я припал к Ней губами, целуя. Бледное лицо Государя и Его незабвенный взор навсегда останутся у меня в памяти. Я не в силах передать словами Его взор, но поведаю, что этот взор Государя проникал в самую тайную глубину души с лаской, бодростью и вместе с тем озарял душу Царской милостью. Государь привлек меня к Себе, обнял и поцеловал. В необъяснимом порыве я припал лицом к Его плечу. Государь позволил мне побыть так несколько мгновений, а потом осторожно отнял мою голову от Своего плеча и сказал нам:

— Идите, иначе может быть для вас большая неприятность. Спасибо вам за службу, за преданность…, за все…, за любовь к Нам…, от Меня, Императрицы и Моих детей… Служите России также, как служили Мне… Верная служба Родине ценнее в дни ее падения, чем в дни ее величия… Храни вас Бог. Идите скорее.