Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

Такие же семьи были и у графа Татищева, и у князя Долгорукова, и у доктора Боткина, и у повара Харитонова. Но чувство высшего долга, чувство любви к Царской Семье заставляло их пренебрегать личным счастьем. «Татищев, — вспоминала княгиня Вера Голицына, — в Петрограде оставил старую 80-летнюю мать, которая не чаяла его вновь увидеть. Это старая женщина всеми силами поддерживала сына исполнить свой долг. Когда я посетила ее несколько дней спустя, она с нежной гордостью говорила о своем дорогом сыне. Гордая им, она подавляла свою печаль. Но ее старое сердце не смогло пережить разлуки. Оно перестало биться 22 августа». [297]

Керенский назначил отъезд в Тобольск на час ночи с 31 июля на 1 августа 1917 года. Перед отъездом 30 июля, в день рождения Наследника Цесаревича, Царская Семья совершила молебен, который отслужил отец Афанасий Беляев. Вместе с Царской Семьей на молебне присутствовали все люди, отправляющиеся вместе с ней в ссылку. Семья молилась горячо со слезами на глазах. После молитвы Царская Семья и присутствующие приложились к кресту. Впереди был тяжкий и длинный путь. [298]

Государь записал в своем дневнике: «Сегодня дорогому Алексею минуло 13 лет. Да даст ему Господь здоровье, терпение, крепость духа и тела в нынешние тяжелые времена! Ходили к обедне, а после завтрака к молебну, к которому принесли икону Знаменской Божьей Матери. Как-то особенно тепло было молиться Ее святому лику вместе со всеми нашими людьми». [299]

Особо хочется остановиться на той иконе, перед которой молилась Царская Семья — Знаменская икона Божьей Матери. История этой чудотворной иконы такова. Икона явилась в XIII веке в лесу близ Курска. Много раз ее уносили оттуда, но она чудесным образом возвращалась. Враги России и веры православной жгли икону, рубили на части, подкладывали под нее бомбу, но каждый раз оставалась целой. По заступничеству Знаменской Божьей Матери русские войска одерживали множество побед, притекающие к ней верующие исцелялись. Не являлась ли эта икона Знаменской Божьей Матери, явленная Царской Семье накануне ее Крестного Пути, предвестником ее мученической гибели и последующего прославления всей Россией?

В тот же день Император Николай II встретился с великим князем Михаилом Александровичем. Встреча двух братьев, которой было суждено стать последней, проходила в присутствии Керенского, что являлось очередной оскорбительной демонстрацией со стороны последнего. Хотя, впрочем, может быть, дело было не в демонстрации, а в стремлении Керенского не допустить обмена мнениями между Государем и великим князем по поводу обстоятельств так называемых «отречений» февраля — марта 1917 года.

Никто больше из Августейшей Семьи на встречу с великим князем Михаилом Александровичем допущен не был. Правда, полковник Артабалевский уверяет, что Керенский дал две-три минуты побыть Августейшим братьям наедине.

Наследник Цесаревич упросил полковника Кобылинского встать за дверью и в последний раз увидеть своего дядю, которого очень любил. [300]Император Николай II описывал в дневнике встречу с братом: «После обеда ждали назначения часа отъезда, который все время откладывался. Неожиданно приехал Керенский и объявил, что Миша скоро явится. Действительно, около 101/2 милый Миша вошел в сопровождении Керенского и караульного начальника. Очень приятно было встретиться, но разговаривать при посторонних было неудобно». [301]