Николай II (Том II)

Вся Семья Государя – от маленького Алексея до великих княжон и самой Александры Фёдоровны – тоже обожала эту яхту и считала дни, проведённые на её борту, самыми счастливыми в своей жизни. Ибо вся Семья была вместе, дети могли часто общаться здесь с отцом и мамочкой, которая на яхте словно расцветала.

Как только Государыня ступала на палубу «Штандарта», она преображалась – становилась приветливой, общительной и весёлой. Казалось, она сбрасывала с себя тяжесть и давление, которые накладывали на её душу казённый Петербург и неискренние царедворцы. Целыми днями Аликс сидела где-нибудь на палубе в подветренном уголке, занималась рукоделием, поскольку по своему воспитанию ни минуты не могла оставаться без дела, подолгу беседовала на разные темы с кем-нибудь из старших офицеров корабля, наблюдала за младшими детьми.

И Алексей и ОТМА чувствовали себя на борту «Штандарта», как и родители, лучше, чем дома, в Александровском дворце. Жизнь здесь текла ещё более по-семейному, почти не было никаких протокольных мероприятий, если не считать общие обеды в большой царской столовой, куда приглашались и гости, прибывавшие с визитами, и офицеры яхты по очереди.

Дети знали молодых офицеров по именам, а «старых морских волков» – по отчествам. По мере того как Алексей и сёстры подрастали, безудержная беготня по свободной гладкой палубе, где самой быстрой всегда бывала Анастасия, уступала место катанию на роликовых коньках, а затем, когда девочки стали совсем большими, – весёлым танцам. В «кавалерах» недостатка не было: из шестнадцати офицеров яхты более половины были молодыми мичманами и лейтенантами, которых великие княжны так и звали – «мичман Вася» или «лейтенант Коля».

Разумеется, подвижные игры и танцы на палубе были возможны лишь во время стоянок «Штандарта» на якорях или во время штиля на море. Хотя килевая и боковая качка в носовой части яхты была спокойная и приятная, но при крейсерской скорости хода 16 узлов и волнении более двух баллов следовало соблюдать не только детям, но и взрослым элементарные меры безопасности.

Семья Государя успела разместиться по своим каютам за то время, что Его Величеству на Царской пристани представлялись чины флота, крепости и Таврической губернии. Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия только что закончили в своих каютах раскладывать мелочи, учебники, тетрадки и ноты, доставленные в свитском поезде. Ещё два года тому назад ОТМА жили на нижней палубе по двое – «старшая пара» и «младшая пара» – в небольших каютах. Теперь они наслаждались тем, что у каждой из них была своя, и притом – на Царской палубе.

Девочки были так дружны и настолько привыкли друг к другу, что долго не могли оставаться врозь. Когда Papa принимал рапорт командира «Штандарта», они уже снова были вместе – в гостиной Их Величеств, где в центре стоял круглый диван, а чуть в стороне от него – пианино. Татьяна, самая музыкально одарённая из сестёр, сидела на банкетке подле давно освоенного ими инструмента и правой рукой пробегала по клавишам, проверяя настройку. Сорвиголова Анастасия кувыркалась по круглому дивану, словно по арене цирка. Ольга и Маша хохотали над трюками Насти.

Александра Фёдоровна была занята более серьёзным делом, чем простое приведение в привычный жилой вид кабинета и следующей за ним спальни царицы. На «Штандарте» спальные каюты Николая Александровича и Государыни были рядом, но раздельными. Если в помещениях Императора, как правило, царила простота и господствовали тёмные тона мебели и обивки, то Александра Фёдоровна любила светлые, по преимуществу светло-сиреневые тона мягкой мебели, сделанной из светлого дерева.

Внучка королевы Виктории, чей портрет обязательно должен был присутствовать в кабинете Государыни, где бы она ни находилась – в Царском Селе, Петергофе, Зимнем дворце, Ливадии или на борту «Штандарта», за два десятилетия после крещения в православие настолько погрузилась в эту церковь, что не мыслила своей спальни без обилия икон.

Хотя предстоящее пребывание на яхте и обещало быть весьма коротким – всего три-четыре дня, Государыня в дополнение к иконам Божьей Матери с Младенцем и Святого Серафима Саровского, изначально укреплённым над изголовьем её кровати, раскладывала на резном деревянном ограждении батарей парового отопления несколько икон и образков, которые взяла с собой из Александровского дворца. Неугасимая лампада была уже возжжена среди ликов святых и угодников, образов и картин на сюжеты из библейской истории.

Через раскрытые двери спальни и кабинета из гостиной вместо гамм стала доноситься мазурка.